Р. Лоуренс - Белая пума

Спустя четыре дня белый кугуар достиг верховьев реки Насс. В том незнакомом безлюдном краю ему было суждено провести следующие пятнадцать месяцев, пока зов природы не погнал его на поиски самки.

Поначалу белый кугуар не ощущал отсутствия матери и сестры, но через некоторое время он затосковал. Он обнюхивал землю, пытаясь обнаружить их следы, а иногда забирался на какую-нибудь вершину и обозревал лежавшие внизу долины. Он чувствовал себя одиноким и потерянным. Из-за снедавшего его беспокойства у молодого кугуара притупился охотничий инстинкт и постоянным спутником в его тщетных поисках семьи стал голод. Однако по истечении нескольких недель белый кугуар свыкся с одиночеством, навязанным ему, как и некогда его матери, жестоко и преждевременно. Он прекрасно адаптировался в северном краю и с той поры с равнодушным смирением вел обособленное существование взрослого самца.

Не тревожимый людьми, он охотился за бобрами, зайцами и сурками, оттачивая технику выслеживания и нападения до тех пор, пока однажды не рискнул завалить большого чернохвостого оленя После всю зиму он уже удовлетворял свой аппетит только крупной добычей.

Как-то весной ему удалось убить годовалого лося, а на следующий день — койота, пришедшего полакомиться зарытыми остатками мяса. С каждой новой победой крепла его уверенность в собственных возможностях. Приближаясь к порогу зрелости, белый кугуар уже чувствовал себя полноправным хозяином своих владений.

В сентябре, однако, его покой нарушил незваный гость — шестилетний самец, покинувший свою территорию из-за недостатка пиши. Чужак быстро обнаружил пахучие вехи, которыми белый кугуар обозначил свои угодья, но, уверенный в собственной силе, вознамерился изгнать из местности, богатой пропитанием, ее нынешнего обитателя. Он смело пошел вперед, часто останавливаясь и заливая своей мочой стволы деревьев и камни, уже опрысканные белой пумой. С ходу не получив отпора, наглый пришелец утратил бдительность. Он беспечно продвигался по долине, а учуяв свежее мясо, бесшумно помчался на запах. В своем стремлении поскорее отыскать добычу он даже не заметил, что на каменном выступе, под которым он пробегает его поджидает соперник.

Когда чужак поравнялся с карнизом, белый кугуар прыгнул на него. Пумы, сцепившись в когтистых объятиях, с яростным рычанием повалились на землю, через минуту-две отскочили друг от друга и, помедлив мгновение, вновь одновременно бросились в атаку.

Самозванец был крупный зверь, но в силе уступал белому кугуару. Пумы боролись отчаянно, оглашая округу воплями и рычанием. Схватка длилась пять минут — довольно затяжной раунд для столь хорошо вооруженных противников. Пришелец наконец понял, что хозяина ему не одолеть, и уступил. Обливаясь кровью, хлеставшей из глубоких рваных ран, он помчался прочь из долины, преследуемый возбужденным победителем.

Пробежав за наглецом метров сто, белый кугуар остановился; его грудь тяжело вздымалась. Он грозно зарычал и забил ногами по земле, вздымая в воздух лесной мусор. Потом, удовлетворенный демонстрацией собственной силы, поворотил назад.

В конце ноября белым кугуаром овладело необъяснимое беспокойство. Ему уже шел третий год. Он весил сто пятнадцать килограммов и в длину достигал двух метров восьмидесяти сантиметров. Сформировавшийся взрослый самец, он являл собой восхитительный образчик силы и красоты. Белоснежная шуба и угольные отметины на морде, кончиках ушей и хвоста лишь подчеркивали грациозность его гибкого мускулистого туловища. До последнего времени он был вполне доволен своим одиноким существованием в найденном им сытном краю, но с каждым днем становился все неуравновешеннее, неосознанно реагируя на пробудившуюся в нем потребность к спариванию.

Наконец в декабре он уступил зову природы и однажды утром покинул родную территорию. Всю ночь сыпал снег. Белый кугуар отправился от верховьев реки Насс тем же маршрутом, которым когда-то добирался туда. Он шел по низинам, избегая крутых перевалов.

Двигаясь строго на юг, через несколько дней он достиг берега реки Китсегуэкла и, следуя вдоль ее русла, вскоре оказался у Скалистого хребта, почти в том самом месте, где они с матерью начали восхождение, спасаясь от охотников.

При воспоминании о преследовании, подробности которого уже забылись, он возбудился, испытывая одновременно гнев и страх — чувства, вынудившие его перейти с шага на бег. Этот темп он сохранял, пока не оказался в густом ельнике, окружавшем долину Китсегуэкла.