Риджуэл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона

Треслер собрался уходить, когда Аризона внезапно поднялся и остановил его жестом.

— Я ведь хотел говорить с тобой о другом, — сказал он. — Я хотел рассказать тебе, что тут было, когда ты уехал. Я слышал разговор Джека и мисс Дианы. Он ей сказал: «Вы больше не будете видеться с Треслером. Ваш отец знает, что вы с ним переговаривались, и это его взбесило. Предупреждаю вас. Вам же я хочу сказать следующее: вы выйдете замуж за меня. Старик вас заставит, если вы сами не хотите». Но мисс Диана расхохоталась ему в лицо, хотя смех ее был не совсем искренний. «Отец никогда не позволит мне выйти замуж ни за кого! И вы это прекрасно знаете…» — «Тогда я заставлю его, — ответил Джек, и лицо его приняло злобное выражение. — Все его великолепное ранчо, весь его скот и земля, все его богатство не помогут ему, если он не отдаст вас мне. Я могу заставить его лизать мои сапоги, если мне захочется. Понимаете!..» Больше не было сказано ни слова.

— Что же, по-твоему, это значит? — спокойно спросил Треслер.

Аризона вспылил. Его дикий нрав вырвался наружу.

— Я не задумывался над этим! — воскликнул он, сверкнув глазами, и затем, подойдя вплотную к Треслеру, проговорил шепотом: — Это должно случиться. Ему нельзя жить. Вот что я думаю. Я пойду прямо в его хижину и скажу ему, кто он… вы понимаете. Он обозлится… прекрасно. Я заплачу ей свой долг благодарности. Другим путем я не могу его уплатить. Я уж позабочусь о том, чтобы моя пуля попала в его голову, прежде чем он попадет в меня…

Аризона поглядел с торжеством на Треслера. Он находил свой план великолепным. Ведь он сразу разрешал все затруднения и навсегда должен был избавить Диану от Джека. Индеец почувствовал себя обиженным, когда Треслер неодобрительно покачал головой и сказал ему:

— Ты плохо уплатишь ей свой долг, если сделаешь это. Джек, вероятно, хотел только попугать ее. Не забудь, что он управляющий ее отца, человек, которому ее отец доверяет и на которого он полагается.

— У вас нет никакой смелости, знаете ли, — возразил Аризона с негодованием. — Ведь ему не нужно будет никакого управляющего, если Джека не будет на дороге. Вы женитесь на его дочери, и тогда…

Но Треслер прервал его.

— Довольно, Аризона, — сказал он серьезно. — Больше мы не будем говорить об этом. Мне надо идти. У меня есть еще другие дела.

Они пошли вместе по дороге, но уже больше не разговаривали. Аризона угрюмо молчал, а Треслер был слишком погружен в свои мысли. Хорошо, что Аризона заговорил с ним о своем плане, прежде чем привел его в исполнение. Но, во всяком случае, из его слов Треслер вывел заключение, что ему надо подумать о том, как помочь Диане. Он должен объясниться с ней. Она не давала ему права вмешиваться в ее дела, но это право дает ему его чувство к ней. Он имеет право, как и всякий другой, добиваться ее любви и стараться победить сопротивление старика.

Было уже совсем темно, когда он снова вышел из барака и направился в сторону леса. Он вспомнил свою прогулку в первую ночь своего прибытия на ранчо и хотел теперь подойти той же дорогой к дому слепого.

Тишина и мрак окутывали ранчо. В прерии смолкли все звуки: мычание скота, лай собак, голоса людей и топот лошадиных копыт. Только жалкое кваканье лягушек на реке Москито да изредка завывание койота, доносившееся издали, нарушали спокойствие летней ночи.

Во время этой прогулки Треслер впервые испытал на себе влияние, которое, рано или поздно, прерия оказывает на каждого человека, серьезно желающего приобщиться к ее жизни. Она начинает подчинять его своему очарованию лишь тогда, когда пройдет первый период приспособления. Безграничность, молчание и глубокая уединенность прерии, не исчезающая даже в ее поселениях и городках, подавляет человека, действуя на его примитивные чувства и возвращая его из области европейской культуры к первобытной жизни и ее требованиям. И тогда дикарь, скрывающийся под обличием цивилизованного человека, вырывается на свободу. Что ж удивительного, если над всем берет верх главный инстинкт — инстинкт самосохранения!

Каждый имеет право защищать себя от нападения врагов, и так всегда поступали люди, которые были теперь товарищами Треслера. Он лучше понимал их теперь, и под влиянием этих мыслей ему начинало казаться, что цивилизованные народы придают слишком большую цену человеческой жизни. Он уже больше не возмущался тем, что здесь прибегали к оружию по малейшему поводу. Это составляло одну из главных особенностей пограничной жизни, где не существовало суда и каждый считал себя вправе отстаивать свою жизнь и свою собственность.