Джеймс Купер - Зверобой, или Первая тропа войны [The Deerslayer, or The First Warpath]

Они достигли берегов озера в ту минуту, когда солнце уже садилось. Все здесь осталось неизменным: река по-прежнему струилась под древесным сводом; невысокий утес лишь слегка понизился под медленным действием вод; горы в своем природном одеянии, темные и таинственные, по-прежнему поднимались ввысь, а водная поверхность сверкала, словно драгоценный камень.

На следующее утро мальчик нашел пирогу, прибитую к берегу и уже наполовину развалившуюся. Однако ее удалось починить, и вскоре они отплыли, желая обследовать озеро. Они посетили все памятные места, и Чингачгук показал сыну, где находился первоначально лагерь гуронов, из которого ему удалось похитить свою невесту. Здесь они даже высадились, но все следы становища давно исчезли. Затем они направились к полю битвы и обнаружили человеческие останки. Дикие звери раскопали могилы, и на поверхности валялись кости, омытые летними дождями. Ункас глядел на все это с благоговением и жалостью, хотя индейские предания уже пробудили в его юном уме честолюбие и суровость воина.

Оттуда пирога направилась прямо к отмели, где еще виднелись остатки «замка», превратившегося в живописные руины. Зимние бури давно сорвали крышу с дома, и гниль изъела бревна. Все скрепы были, однако, целы, но стихии не раз бушевали в этом доме, как будто издеваясь над попыткой победить их. Палисад сгнил, так же как сваи, и было очевидно, что еще несколько зим — и бури и ураганы сметут в озеро и окончательно уничтожат постройку, воздвигнутую в пустынных дебрях. Могил найти не удалось. Может быть, вода изгладила всякий след, а может быть, прошло столько времени, что Чингачгук и Зверобой забыли, где находится место последнего успокоения Хаттеров. Ковчег они обнаружили на восточном берегу, куда, вероятно, его прибило северо-западным ветром, который часто дует в этих местах.

Судно лежало на песчаной оконечности длинной косы, расположенной в двух милях от истока; оно быстро разрушилось под действием стихий. Баржа была полна воды, крыша на каюте развалилась, и бревна сгнили. Кое-какая утварь еще сохранилась, и сердце Зверобоя начало биться быстрее, когда он заметил ленту Джудит, реявшую посреди балок. Хотя эта девушка не задела его сердце, все же Соколиный Глаз — так мы должны теперь его называть — по-прежнему с искренним участием относился к ее судьбе. Он достал ленту и привязал ее к прикладу «оленебоя», который ему подарила девушка.

Немного дальше они нашли другую пирогу, а на мысу и ту, в которой когда-то в последний раз съехали на берег. Пирога, в которой они сидели, и другая, которую им удалось найти на восточном берегу, стояли в «замке». Но стена рухнула, пироги, подгоняемые ветром, проплыли через погрузившийся в воду палисад и были выброшены волнами на берег. Судя по всему этому, никто не заходил на озеро с тех пор, как разыгрались последние события нашей истории. С грустным чувством покидали это место Чингачгук и его друг. Здесь они когда-то вступили на тропу войны, здесь они пережили часы дружбы, нежности и торжества. Молча отправились они в обратный путь, навстречу новым приключениям, таким же волнующим, как те, которыми началась их карьера на этом прекрасном озере. Лишь несколько лет спустя удалось им снова побывать здесь, и делавар нашел тогда на озере свою могилу.

Время и обстоятельства обволокли непроницаемой тайной все связанное с Хаттерами. Они жили, совершали ошибки, умерли, и о них забыли. Никто не испытывал такого интереса к ним, чтобы приподнять завесу, скрывавшую их бесчестье. А время скоро изгладит из памяти даже их имена. История преступлений всегда возмутительна, и, к счастью, немногие любят ее изучать.

Такая же судьба постигла Джудит. Посетив однажды гарнизон на Мохоке, Соколиный Глаз всех расспрашивал об этом красивом, но заблудшем создании. Никто не знал ее, никто о ней даже не помнил. Другие офицеры заступили место прежних Уэрли, Крэгов и Грэхэмов.

Только один старый сержант, вернувшийся недавно из Англии, смог рассказать нашему герою, что сэр Робер Уэрли жил в родовом поместье и что там же была леди необыкновенной красоты, которая имела на него большое влияние, хотя и не носила его имени. Но была ли то Джудит, повторившая ошибку своей молодости, или какая-нибудь другая жертва этого воина, Соколиный Глаз так никогда и не узнал.

Гудзон — большая река, берущая начало в Адирондакских горах и впадающая в Атлантический океан у Нью-Йорка. Получила свое имя в честь английского мореплавателя Генри Гудзона, который в 1609 году поднялся по реке до места, где стоит теперь город Олбани.