Карл Май - Завещание Инки

— Я горю, я погибну в огне! — истерически закричал Перильо.

— Я тоже, — с дьявольским спокойствием ответил ему Пахаро, продолжая, однако, рваться к выходу.

— Спаси меня! Погаси это пламя!

— Отстань! Сейчас не до этого! Вот-вот взорвутся скалы!

И вдруг перед гамбусино открылся выход из штольни. На поверхность он выполз из последних сил. Тореадор, уцепившись за его ноги, тоже сумел это сделать. Пока они ползли, от соприкосновения с землей пламя, пожиравшее их одежду, поутихло, теперь она, можно сказать, не горела, а только тлела. Но первый порыв слабого ветерка оживил огонь, и грозные его язычки вспыхнули с новой силой… Негодяи лихорадочно закружились, пытаясь сбить пламя.

И тут из глубины штольни снова донесся характерный звук разлома земных недр, потом еще и еще раз, он становился все более громким и грозным. Стены ущелья стали шататься. Из ямы пополз густой темный дым, как будто там выпустила пар сотня локомотивов. Вслед за тем раздался грохот, похожий на то, как если бы под землей прокатилась тысяча гигантских кегельных шаров. Потом стало тихо, но дым не прекратился. Наконец он заполнил все ущелье сгустками серых бесформенных облаков. В тишине раздавались только бешеные вопли гамбусино и эспады, катавшихся по земле.

А что же делал все это время Отец-Ягуар — главное действующее лицо всех происходящих в этом романе событий?

Он находился в десяти минутах ходьбы от ущелья, когда вернулись Ансиано и Аука. Старик доложил:

— Сеньор, семерых мойо ведет вождь Острие Ножа. Это наш друг. Я могу с ним переговорить, если нужно. Нужно?

— Да, но только сделай это так, чтобы гамбусино ничего не заметил.

— Он ничего не увидит и не услышит, потому что сразу же, как только они прибыли сюда, спустился с Перильо и пленными в ущелье.

— А ты полагаешь, что Острие Ножа захочет с нами разговаривать?

— Захочет. Я уверен также в том, что он сразу же, как только я расскажу, кто эти люди, которые его наняли, перейдет на нашу сторону.

— Хорошо, отправляйся тогда к нему, а мы немного отстанем, чтобы у тебя было время все ему сказать в спокойной обстановке.

Когда Отец-Ягуар и остальные его спутники приблизились к ущелью, навстречу им вышли, шагая рядом, Ансиано и Острие Ножа. Старик взял руку вождя и, подняв ее, сказал:

— Сеньор, это наш друг, и он счастлив, что такой знаменитый человек, как вы, предлагает ему быть на своей стороне.

— А твои воины согласны сражаться на нашей стороне? — сразу приступил к делу Хаммер.

— Да, сеньор.

— Отлично. Имена двух сеньоров в красных пончо, взятых в плен, мы знаем. Но кто третий пленник?

— Один очень богатый сеньор из Лимы. Его имя Энгельгардт, он банкир.

— Отец! Это мой отец! — вскрикнул Антон, но тут же помотал головой, как бы стряхивая с себя наваждение. — Но нет, этого не может быть! Что ему делать тут?

— Он направлялся к своему сыну в Буэнос-Айрес.

— Тогда это все-таки он! Скорее к нему на помощь!

Взмахнув ружьем, он бросился к ущелью и вскоре исчез в нем. Остальные хотели последовать за ним, но Отец-Ягуар остановил их:

— Спокойно! Не все сразу! Шесть человек должны занять посты вокруг ущелья. Никто посторонний не должен видеть того, что здесь сейчас происходит и еще произойдет.

Когда нашлось шесть человек на роль часовых, остальные подошли к краю ущелья и заглянули в него. Сквозь пелену серого дыма они увидели две отчаянно мечущиеся горящие фигуры людей и услышали грохот, доносящийся из разверстого входа в штольню.

— Эти собаки все-таки нашли сокровища и зажгли огонь в штольне, — мрачно констатировал Хаммер. — Все пропало.

Тем временем Аука, последовавший сразу же за другом, несмотря на приказ Отца-Ягуара, уже догонял его, но на время потерял в дыму.

— Отец! Отец! — раздался голос Антона.

Аука бросился на этот голос.

Антон, стоя на коленях, целовал лицо связанного светловолосого человека, а его дрожащие руки в это время пытались развязать ремни, стягивавшие руки пленника. Аука достал свой нож и стал помогать другу, разрезая ремни.

Остальные, кто успел тоже спуститься в ущелье, не обратили никакого внимания на эту трогательную сцену, потому что их взгляды были прикованы и двум корчащимся и дергающимся опаленным фигурам, уже наполовину трупам, издающим душераздирающие вопли. Кто-то, движимый состраданием, попытался было прийти им на помощь, но тут раздался голос Отца-Ягуара:

— Отойдите! Они должны получить по заслугам!

И, отвернувшись от негодяев, Хаммер бросился к Энгельгардту, обнял его, потом подошел к доктору и Фрицу, которых ребята уже тоже успели освободить от пут, и с притворным гневом произнес: