Джеймс Шульц - Сатаки и я

Таким был наш великий договор, заключенный с белыми вождями в устье Желтой реки. Заключив его, белые вожди уехали на своей огненной лодке обратно туда, откуда они пришли. А соблюдали ли они этот договор? Нет! Если бы они делали так, как договорились, мы не стали бы тем голодающим и быстро вымирающим племенем, какими являемся сегодня!

Наконец, когда белые вожди на своей огненной лодке отправились вниз по реке, настало время и нашим племенам разойтись в разные стороны. Флатхеды попросили у нас разрешения остаться на наших равнинах, и оно им было дано. Они хотели разбить свой лагерь в верховьях Желтой реки. Кроу собирались вернуться в свою страну, которая находилась южнее реки Лось. Сиксика, Соксипвойн Тупи и Внутренний Народ решили переправиться через реку и охотиться у подножия Волчьих гор. Кайна и мы, пикуни, задумали зимовать ниже по Большой реке, где-нибудь около устья реки Лось и обмениваться там визитами с Народом Земляных Домов.

На третий день после отплытия огненной лодки главные вожди племен сошлись последний раз переговорить и выкурить трубку – на следующее утро с этого места предстояло уходить. Маньян и я тоже встретились за лагерем на берегу реки, потолковали и решили две ночи спустя выступить в продолжительный поход против Раскрашенных в Голубое. Мы шли, имея одобрение моего отца и матери, а также его матери и сестры. Черная Выдра ничего об этом не должен был знать, пока мы не уйдем, а потом искать Маньяна будет слишком поздно.

Этим же вечером братство Бизонов, входившее в общество Все Друзья, решило исполнить танец в лагере кроу. Черная Выдра был членом братства и принимал участие в этом танце, а Сатаки и я смогли встретиться на берегу реки. Чтобы в случае неожиданного возвращения Черная Выдра не застал нас врасплох, ее мать стояла поблизости и караулила.

Я заметил, что девушка настолько чем-то обеспокоена, что едва слышит, о чем я ей говорю. Наконец я прямо спросил ее: в чем дело?

Последовала долгая пауза, потом она тихо прошептала:

– Я не хотела тебе об этом говорить.

– Нет, ты должна сказать, – ответил я.

– Ну, так слушай. Дело в том, что Три Бизона, великий вождь кайна, стал все чаще и чаще заходить в наш вигвам. И в то время, пока он разговаривает с моим отцом, он смотрит на меня и следит за каждым моим движением. Апси, я его боюсь – он смотрит на меня такими жаждущими глазами...

– Нет, ты ошибаешься, – небрежно сказал я, хотя в мое сердце, как удар ножа, вошел неожиданный и безмерный страх. – Ты же знаешь, что у этого человека уже есть два вигвама – в них живут двадцать его жен, и обо всех он должен заботиться. Зачем ты ему?!

– Но если он захочет взять меня к себе, мой отец ему никогда не откажет. Три Бизона богат и могуществен. О, Апси, как я боюсь!

– Но он ничего еще не говорил. Даже если дело обстоит так, как ты думаешь, он может еще долго ничего не предпринимать. А завтра ночью твой брат и я уходим в поход против Раскрашенных в Голубое. Мы быстро вернемся с одним, а может быть, двумя или тремя их знаменитыми серыми жеребцами. Тогда твой отец, без сомнения, разрешит нам сделать то, что мы хотим. Постарайся быть мужественной.

– Да. Я буду, буду мужественной. Но, пожалуйста, возвращайся поскорей! – отвечала она.

К нам подошла ее мать.

– Люди стали поглядывать на вас, – сказала она. – Лучше, если вы закончите ваш разговор.

И мы расстались.

На следующее утро, когда лагерь уже был разобран и мы с братом пригнали наш большой табун, неожиданно прискакал кроу Красное Крыло. Мой отец подружился с ним во время переговоров с белыми. Они часто вместе пировали и курили трубку, и кроу в знак дружбы подарил отцу несколько лошадей.

Улыбаясь, Красное Крыло сказал знаками моему отцу:

– Друг мой, теперь мы расстаемся. Я очень сожалею, что теперь долгое время мы не сможем вместе пировать и курить трубку.

– Твои мысли – это мои мысли. Я также огорчен, что мы должны расстаться, – ответил мой отец.

– И раз мы теперь пойдем в разные стороны, я прошу тебя дать мне что-нибудь такое, что бы напоминало мне о тебе.

– Скажи что – и это будет твоим!

Кроу указал на моего жеребца, добытого у Раскрашенных в Голубое, и заявил знаками:

– Вот что я хочу.

Мой отец в удивлении ударил себя рукой по губам:

– Отдать тебе то, что мне не принадлежит?! Эта лошадь моего сына, и я не могу распоряжаться ею. Возьми любую другую.

Кроу посмотрел на меня. Я покачал головой и знаками передал, что не могу подарить ему жеребца, потому что он – выкуп за мою будущую жену.