Джеймс Шульц - Сатаки и я

Они подходили – много врагов – и со стороны лагеря, и со стороны реки. Перекликаясь друг с другом, бежали по низине.

Но я должен был забрать мой трофей – ружье убитого врага. Я перевернул его, вытащил ружье, на которое он упал, и воскликнул:

– Хайя, Солнце! Я дарю тебе тело врага! – и повернулся к отцу. Тот с трудом справлялся с лошадью, которая порывалась пуститься вскачь. Она отпрянула в сторону, когда я попытался вскочить на нее.

Крики врагов раздавались уже совсем близко от нас. Отец взял у меня ружье, я, ухватившись за его ногу, забрался на лошадь, и мы поскакали. Испуганный выстрелами и криками, наш маленький табун уже умчался вверх по долине, и мы в темноте потеряли его из виду. Но наша лошадь доставила нас прямиком к нему. Мы собрали лошадей и поскакали дальше. Вскоре мы перестали слышать голоса наших преследователей.

Одна из лошадей волочила за собой веревку, которой ее привязывали к колышку. Спрыгнув на землю, я схватил конец веревки, остановил лошадь, взнуздал и сел на нее. Отец передал мои ружья. Я подхлестнул лошадь, отец – свою, и мы погнали табун галопом.

До самого утра мы ехали по долине Малой реки, вверх по течению. Потом перебрались через реку вброд и помчались на запад по прериям напрямик, гоня табун быстрым галопом – мы знали, что с наступлением дня Носящие Пробор бросятся по нашему следу на самых быстрых скакунах.

Когда наступил день, в глубокой ложбине мы остановили табун и поменяли своих уставших лошадей на свежих. Мы должны были скакать со скоростью ветра. И мы мчались и мчались, подхлестывая животных и оглядываясь назад в ожидании преследователей. Около полудня с вершины высокого холма мы заметили их – пятьдесят всадников, растянувшихся по нашему следу. Ближайший из них был далеко от нас. Если мы продолжим бешеный галоп, они никогда не смогут нас догнать.

Мы опять сменили лошадей и поскакали еще быстрее. До наступления ночи мы меняли их пять раз. После полудня мы уже не видели наших врагов и решили, что они прекратили погоню.

Спустя четыре дня, когда солнце уже собиралось в свой вигвам, мы подъехали к нашему большому лагерю на Медвежьей реке. Возвращающиеся с успехом военные отряды всегда делают остановку неподалеку от лагеря. Люди надевают красивые военные костюмы и головные уборы, раскрашивают себя и лошадей, а затем скачут среди вигвамов, распевая победную песню и хвастая добычей.

У нас не было военных костюмов, зато были настоящие трофеи – прекрасные лошади и ружья убитых врагов.

И мы поскакали, гоня впереди себя наш отличный табун и распевая песню победы. Люди выскочили из своих вигвамов. Они едва могли поверить своим глазам, когда увидели, что один из приехавших был мой отец. Они слышали его выкрики, человека, так долго бывшего ничтожным игроком:

– Я убил одного Носящего Пробор и захватил двадцать пять лошадей!

И мои слова:

– Я убил одного Носящего Пробор и одного кри, здесь доказательство – их ружья! Я захватил одну лошадь у Носящих Пробор!

Люди, слыша победные восклицания и убеждаясь в нашей правоте (лошади и мои великолепные ружья были лучшим доказательством!), бежали к нам, восторженно произнося наши имена. Среди них была моя мать, почти обезумевшая от радости – она смеялась и плакала, без конца повторяя, что это ее муж и сын убили врагов.

Прибежала Сатаки.

– Ты вернулся! – воскликнула она, прикоснувшись ко мне. – Как я молилась, чтобы ты избежал всех опасностей! И теперь ты здесь! Как Солнце милостиво к нам!

Она стала приплясывать впереди нас, выкрикивая мое имя, оповещая всех, что я храбрый и убил ненавистного врага.

И такая собралась громадная толпа, что мы не скоро добрались до нашего вигвама. Там нас ждал брат. Ему поручили отвести лошадей на пастбище с хорошей травой и там стреножить.

А мы вошли в вигвам, сели на ложа и положили оружие. Хорошо было дома после долгой и тяжелой дороги! Впервые в жизни я подумал, как уютно в вигваме, даже таком бедном, как наш.

– Слушайте! – сказала нам мать.

На другой стороне лагеря Большое Озеро, наш главный вождь, выкликал имена приглашенных к нему на пир. Три раза назвал он имя моего отца, а затем три раза мое. Мы едва могли поверить этому – много зим прошло с тех пор, как моего отца последний раз приглашали в вигвам вождя. А я еще был так молод, что меня не замечали великие вожди нашего племени. За всю мою жизнь Большое Озеро ни разу не разговаривал со мной.

– Вы приглашены! Сразу оба! – закричала мать. – О, как я рада! Великий вождь позвал к себе пировать и курить с ним трубку моего мужа и сына! О, мне поистине есть чем гордиться!