Томас Берджер: Маленький Большой Человек

Но был там и при этом выжил один только я, и рассказал я вам чистейшую правду, и ничего кроме правды, если только мне не изменяет память, ведь до сих пор ношу я рубцы от ран, полученные на этом гребне, у реки Диттл Бигхорн, территория Монтана, в бою с Лакотами и Шайенами двадцать пятого июня тысяча восемьсот семьдесят шестого года, в котором генерал Кастер и пять эскадронов Седьмого кавалерийского полка сложили свои головы. Все, кроме одной…

Отчего же я до сих пор хранил молчание? Ну, враждебные индейцы в этой стране никогда не были популярны, и в течение нескольких лет после Литтл Бигхорн любовь населения к краснокожим настолько поубавилась, что, наверно, гремучие змеи и те пользовались большей симпатией народа.

– А что, – говаривал я потом в какой-нибудь развесёлой компании в салуне, – так оно и было: меня спасли мои краснокожие братья-Шайены.

Прошло время и где-то в двадцатые, помню, ежели случалось мне заикнуться моим тогдашним приятелям насчёт моей индейской жизни, то они на меня начинали посматривать искоса, и даже как на сумасшедшего. А для меня, с моей-то наследственностью, сами понимаете, это вопрос больной…

Ну, а с тех пор как тут, в этой богадельне, стали но телику вестерны показывать, то мне случалось пару раз отпустить несколько крепких слов по их адресу, а то, ей-Богу, противно смотреть как какой-нибудь итальяшка, или там русский, небрит и накачан как циркач, а туда же – карячится, корчит из себя индейца. А краснокожим, им и бриться-то не надо, и так не растет, и мышцы нигде не выпирают. Ну, а в киношках этих индейцы, Господи прости, они ж просто бандюги, гангстеры какие-то. Я так думаю, уж если этим киношникам краснокожих под боком не хватает, взяли б уж узкоглазых, азиатов-китайцев там, или япошек, на эти роли, а что – пускай играют, потому как сходство чрезвычайное, Просто на одно лицо – они ведь двоюродные братья в седьмом колене. Взгляните без предубеждения и сами увидите, что так оно и есть.

Вот я, как правило, и помалкивал в тряпочку, а причина-то была простая: ну, кто бы мне поверил? Сами посудите. Но теперь-то мне и дела нет, поверят – не поверят, потому как возраст у меня такой. Так что, сэр, если и вы мне не поверите, ну и чёрт с тобой…

Едва миновав долину, где погиб Лавендер, эта бесконечная вереница индейцев стала распадаться, дробиться на группки, которые потом в свою очередь разбрелись во все стороны, кто на восток, на Танг и Паудер, а кто ещё дальше, в район Слим-Батс, где уже в сентябре их разбили войска генерала Крука, а кое-кто из индейцев даже вернулся в резервации.

Сидящий Бык и его клан хункпапов долго кружили по прерии, покуда не оказались в Канаде, которую индейцы называли Бабушкиной Землей в честь королевы Виктории, и некоторое время там они обретались – в Канаде все ещё были бизоны, и конная полиция вручила им медали в знак Бабушкиного благоволения, при этом сообщив, что они желанны до тех пор, пока не поднимут руку на жизнь подданных этой самой Бабушки. Чего они и не делали, потому как в этих краях едва ли были вообще какие-нибудь подданные, а Сидящий Бык имел на американцев такой большой зуб, что всякий, кто не американец, был ему заведомо мил. Но через некоторое время он всё-таки вернулся в Штаты, и впоследствии разъезжал по Америке с цирком Коди, выступая в шоу «На Диком Западе», получая по пятидесяти долларов в неделю плюс мелочь на карманные расходы да исключительное право на продажу фотографий со своей собственной физиономией.

Ходили разговоры, что хотя он был духовным вождём Лакотов на Жирной Трве, но когда Рино атаковал нижний край деревни, Сидящий Бык струхнул и до конца боя прятался среди холмов, не очень полагаясь на свою собственную магическую силу. Но разговоры эти шли от Ссадины, так что я не знаю, правда, это или зависть.

А теперь давайте вернемся немного назад, в те дни, что последовали сразу после великой битвы. Старая Шкура Типи решил увести своих людей на юг, в горы Бигхорн, то есть, он попросту в один прекрасный момент вдруг повернул на своем пони в ту сторону, и те, кто хотел пойти с ним, пошли за ним. И я, конечно, тоже был в их числе. А когда я увидел, что Младший Медведь по некотором размышлении так и не последовал за нами, а в числе некоторых других Шайенов продолжил путь на восток, я вздохнул с облегчением. Наши с ним отношения подошли к концу: мы были квиты. Уже после того утра, когда он убедился, что я буду жить, он больше не приходил, ну и я, ясное дело, встреч с ним тоже не искал.