Карл Верисгофер - Сокровища Перу

Но вот, наконец, и город Лима. Здесь путешественникам недолго пришлось ждать парохода, отходившего в Гамбург.

На дворе стоял сильный холод, все улицы и крыши домов были покрыты снегом, дул резкий, холодный норд-ост. При слабом свете тусклых городских фонарей поздним вечером медленно тащились извозчичьи дрожки с поднятым верхом по знакомой уже нашим читателям улице города Гамбурга, на которой возвышался старинный дом фирмы Цургейден.

Неподалеку от этого дома экипаж остановился, и из него вышли две укутанные в теплые шубы фигуры и отпустили своего возницу.

— Вот мы и в Гамбурге, отец, в милом старом Гамбурге! — взволнованным голосом сказал молодой человек своему более старому спутнику.

— Да, Бенно, идем скорее, еще несколько шагов — и мы уже дома… О, как бы я хотел, чтобы уже теперь наверное знать, жива ли моя мать!

— Смотри, отец, все окна первого этажа ярко освещены, что это значит? У нас ведь это было не в обычае… Кто-то играет на рояле… поют.

— Постучись, Бенно! — сказал ему отец.

Взявшись за молот у двери, заменявший звонок, Бенно прочел на медной доске на дверях «Беренс и Ко».

— Смотрите, отец, что это может значить?

Он постучал. Дверь отворила веселая, молодая служанка. На вопрос Бенно о сенаторе Цургейдене она отвечала, что ее господина зовут Беренс и что о прежнем владельце этого дома она ничего не знает.

Дверь затворилась. Наши друзья стояли с минуту в каком-то недоумении.

— Куда же мы пойдем теперь? — спросил старший из них.

— Куда? В дом Гармса, конечно, там мы наверняка все узнаем! Я знаю этот дом, он здесь недалеко!

И они молча зашагали вдоль почти совершенно пустых, полутемных улиц. Следом за ними бежал Плутон, дрожа от холода: бедняга не привык к такой стуже.

Вот и дом Гармса. В окнах еще виден свет; все кажется жилым и уютным. Бенно постучал в дверь.

— Кто там? — спросил, минуту спустя, знакомый голос старика.

— Гармс! Гармс! Это я! — радостно воскликнул Бенно.

— Как? Что?

Но уже в следующий момент дверь широко распахнулась — и фигура старого Гармса показалась на пороге.

— Бенно! Боже правый! Да ты ли это, мой мальчик? — и он обхватил его обеими руками, целовал и смеялся, всхлипывая от радости.

— Скажи, Гармс, отчего ты уже не в доме моего дяди и не служишь у него?..

— Я… я еще у него… но только…

— Разве он теперь здесь живет?

Старик утвердительно кивнул головой.

— Да войди же в дом-то, милый мой мальчик, входи скорее, ведь сегодня такая стужа… А что, это твоя собака, что ли?

— Да, Гармс, да! А вот я привез сюда этого господина, разве ты не видишь? Надеюсь, что ты и ему будешь рад!

— Ну да, конечно, конечно, мой милый! — и старик почтительно посторонился, давая гостю дорогу, — прошу войти!

— Гармс! Да взгляни же ты на меня хорошенько! Неужели ты меня не узнаешь, старый товарищ!

— Нет! Нет! Ведь это невозможно! Теодор! Господин Цургейден!.. Да где ты его разыскал? — обратился он к Бенно. — Боже мой! У меня голова идет кругом… да уж не сон ли все это!..

Приезжий горячо пожимал руки своего товарища детства.

— Ты все узнаешь, Гармс, мы все расскажем тебе после, а пока скажи мне, жив ли твой господин… жива ли моя мать?..

— Да, они оба живут здесь, в этом доме!..

— Ну, слава Богу… но почему же они не живут в своем старом доме?

Гармс подавил вздох.

— Фирма Цургейден лопнула, — сообщил он, — дела пришлось ликвидировать, и, чтобы заплатить все долги, пришлось продать даже старый дом!

— Так у дяди ничего не осталось! Но чем же он теперь живет? На что содержит мать?

— Прости меня, Бенно: они живут теперь на твои деньги… но я знаю, у тебя доброе сердце, ты этих денег не пожалеешь для них…

— На мои деньги? Что ты говоришь, Гармс?

— Ну да, ведь ты знаешь, что я завещал тебе все, что имею, ну, значит, все это твое… а теперь вышел вдруг такой случай… ну, что…

— Ах, Гармс, Гармс! — воскликнул Бенно. — Ведь это значит, что ты теперь и кормишь, и содержишь твоих прежних господ в своем доме, на свои заработанные деньги…

— Ш-ш! Не говори так… Слышишь, господин сенатор сейчас отворил свою дверь, он услыхал, что здесь говорят, а он не любит, чтобы посторонние входили в дом!

— Гармс! Пойди сюда! — крикнул сенатор.

— Иду-с! — отозвался старик, поспешно сбрасывая белый фартук и на ходу приглаживая волосы и оправляя одежду.

— Я его подготовлю к встрече: ведь с тех пор, как случилось это несчастье, господин сенатор ни разу ни с кем не говорил…