Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 1 Зверобой; Последний из могикан

— Это довольно странно со стороны такого умного народа, как белые, — сказал делавар выразительно. — Краснокожий глядит на все очень внимательно, чтобы сперва увидеть, а потом понять.

— Да, это звучит убедительно и льстит человеческой гордости, но это не так глубоко, как кажется на первый взгляд. Однако из всего христианского учения, Змей, всего больше смущает и огорчает меня то, что бледнолицые должны отправиться на одно небо, а краснокожие — на другое. Таким образом, те, кто жили вместе и любили друг друга, должны будут разлучиться после смерти.

— Неужели миссионеры действительно учат этому своих белых братьев? — спросил индеец с величайшей серьезностью. — Делавары думают, что добрые люди и храбрые воины все вместе будут охотиться в чудесных лесах, к какому бы племени они ни принадлежали, тогда как дурные индейцы и трусы должны будут пресмыкаться с собаками и волками, чтобы добывать дичину для своих очагов.

— Удивительно, право, как люди по-разному представляют себе блаженство и муку после смерти! — воскликнул охотник, отдаваясь течению своих мыслей. — Одни верят в неугасимое пламя, а другие думают, что грешникам придется искать себе пищу с волками и собаками. Но я не могу больше говорить обо всем этом: Хетти уже сидит в пироге и мой отпуск кончается. Горе мне! Ладно, делавар, вот моя рука. Ты знаешь, что это рука друга, и пожмешь ее как друг, хотя она и не сделала тебе даже половины того добра, которого я тебе желаю.

Индеец взял протянутую руку и горячо ответил на пожатие. Затем, вернувшись к своей обычной невозмутимости, которую многие принимали за врожденное равнодушие, он снова овладел собой, чтобы расстаться с другом с подобающим достоинством. Зверобой, впрочем, держал себя более естественно и не побоялся бы дать полную волю своим чувствам, если бы не его недавний разговор с Джудит.

Он был слишком скромен, чтобы догадаться об истинных чувствах красивой девушки, но в то же время слишком наблюдателен, чтобы не заметить, какая борьба совершалась в ее груди. Ему было ясно, что с ней творится что-то необычайное, и с деликатностью, которая сделала бы честь человеку более утонченному, он решил избегать всего, что могло бы повлечь за собой разоблачение этой тайны, о чем впоследствии могла пожалеть сама девушка. Итак, он решил тут же пуститься в путь.

— Спаси тебя бог, Змей, спаси тебя бог! — крикнул охотник, когда пирога отчалила от края платформы.

Чингачгук помахал рукой. Потом, закутавшись с головой в легкое одеяло, которое он носил обычно на плечах, словно римлянин тогу, он медленно удалился внутрь ковчега, желая предаться наедине своей скорби и одиноким думам.

Зверобой не вымолвил больше пи слова, пока пирога не достигла половины пути между «замком» и берегом. Тут он внезапно перестал грести, потому что в ушах его прозвучал кроткий, музыкальный голос Хетти.

— Почему вы возвращаетесь к гуронам, Зверобой? — спросила девушка. — Говорят, я слабоумная и таких они никогда не трогают, но вы так же умны, как Гарри Непоседа; Джудит уверена даже, что вы гораздо умнее, хотя я не понимаю, как это возможно.

— Ах, Хетти, прежде чем сойти па берег, я должен поговорить с вамп — главным образом о том, что касается вашего собственного блага. Перестаньте грести или лучше, чтобы минги не подумали, будто мы замышляем какую-нибудь хитрость, гребите полегоньку; пусть пирога только чуть двигается. Вот так!.. Ага, я теперь вижу, что вы тоже умеете притворяться и могли бы участвовать в каких-нибудь военных хитростях, если бы хитрости были законны в эту минуту. Увы! Обман и ложь — очень худые вещи, Хетти, но так приятно одурачить врага во время честной, законной войны! Путь мой был короток и, по-видимому, скоро кончится, но теперь я вижу, что воину не всегда приходится иметь дело с одними препятствиями и трудностями. Тропа войны тоже имеет свою светлую сторону, как большинство других вещей, и мы должны быть только достаточно мудры, чтобы заметить это.

— А почему ваша тропа войны, как вы это называете, должна скоро кончиться, Зверобой?

— Потому, дорогая девушка, что отпуск мой тоже кончается. По всей вероятности, и моя дорога и отпуск кончатся в одно и то же время; во всяком случае, они следуют друг за дружкой по пятам.

— Я не понимаю ваших слов, Зверобой, — ответила девушка, несколько сбитая с толку. — Мать всегда уверяла, что люди должны говорить со мной гораздо проще, чем с другими, потому что я слабоумная. Слабоумные не так легко все понимают, как те, у кого есть рассудок.