Уильям Джейкобс: Бенефис и другие юмористические рассказы

— На твоей койкѣ, — грубо отвѣчалъ шкиперъ. — Отчаливайте же, слышите вы тамъ!

Люди повиновались, усмѣхаясь, и вскорѣ шкуна уже плыла въ темнотѣ внизъ по рѣкѣ, между тѣмъ какъ шкиперъ прислушивался съ тревогой, не услышитъ ли первыхъ признаковъ пробужденія своего плѣнника.

Онъ напрасно прислушивался всю ночь, потому что узникъ не подавалъ ни малѣйшаго признака жизни, но въ шесть часовъ утра, когда „Безстрашный" былъ уже въ виду Пора и запрыгалъ какъ пробка по волнамъ, помощникъ сообщилъ, что изъ каюты доносятся глухіе стоны.

— Пусть его стонетъ, — коротко отрѣзалъ шкиперъ. — И чѣмъ больше, тѣмъ лучше.

— Я пойду посмотрю, что съ нимъ, — сказалъ помощникъ.

— Оставайтесь на мѣстѣ, — рѣзко проговорилъ шкиперъ.

— Но какъ же, не думаете же вы уморить несчастнаго голодомъ?

— Это до меня не касается, — кровожадно возразилъ шкиперъ. — Если человѣкъ вздумалъ вломиться въ мою каюту и оставаться въ ней, это его дѣло. Я не обязанъ знать, что онъ тамъ, и если я предпочитаю запереть свою каюту и ночевать на бакѣ, гдѣ больше всякой нечисти, чѣмъ въ десяти другихъ бакахъ, взятыхъ вмѣстѣ, и гдѣ воняетъ вдвое хуже, чѣмъ въ десяти другихъ бакахъ, соединенныхъ въ одинъ, это ужъ мое дѣло.

— Да, но вѣдь и мнѣ не особенно пріятно ночевать на нижней палубѣ, — проворчалъ помощникъ. — Я могу сойти и лечь къ себѣ на койку. Меня онъ не тронетъ.

— Вы сдѣлали такъ, какъ я хочу, пріятель, — сказалъ шкіперъ.

— Я помощникъ, — мрачно проговорилъ тотъ.

— А я хозяинъ этого карабля, — возразилъ шкиперъ. — И ужъ если хозяинъ можетъ оставаться на нижней палубѣ, то грошевый помощникъ и подавно!

— Командѣ это не нравится, — продолжалъ возражать помощникъ.

— Чортъ бы побралъ команду! — вѣжливо пожелалъ шкиперъ. — А что касается до голодной смерти, то у меня тамъ въ каютѣ есть бутылка съ водой, не говоря уже о кувшинѣ, и мѣшокъ съ сухарями подъ столомъ.

Помощникъ отошелъ посвистывая, а шкіперъ, который въ душѣ далеко не былъ такъ спокоенъ, какъ хотѣлъ показать, началъ соображать и придумывать всевозможные способы выпутаться изъ того затрудненія, которое, какъ онъ предвидѣлъ, неминуемо ожидало его по прибытіи въ портъ.

— Каковъ онъ изъ себя? — освѣдомился онъ у повара.

— Высокій, видно, что сильный малый, — былъ отвѣтъ.

— Такъ что, пожалуй, подыметъ скандалъ, если я пошлю тебя и Биля связать его и заткнуть ему глотку, когда мы войдемъ въ гавань? — продолжалъ шкиперъ.

Поваръ отвѣтилъ, что судя по наружности, „скандалъ" далеко еще не подходящее слово для того, что несомнѣнно произойдетъ.

— Понять не могу, почему онъ сидитъ такъ смирно, — сказалъ шкиперъ. — Вотъ что меня смущаетъ.

— Вѣрно выжидаетъ время, — утѣшительно подсказалъ поваръ. — По всему видно, что это человѣкъ бывалый, опытный; а кромѣ того, навѣрно, у него морская болѣзнь.

День прошелъ медленно, и съ наступленіемъ ночи смутное чувство чего-то таинственнаго и неладнаго овладѣло всѣми на караблѣ. Рулевой оробѣлъ и польстилъ Билю просьбой разсказать ему сказку, для того только, чтобы онъ остался съ нимъ на палубѣ. Онъ имѣлъ полное основаніе предполагать, что знаетъ уже наизусть всѣ сказки своего товарища, но въ концѣ концовъ оказалось, что была одна, про узника, который превратился въ кошку, выскочилъ черезъ пушечный люкъ на палубу и по ночамъ взбирается на спины людей, стоящихъ на рулѣ; этой сказки онъ никогда раньше не слыхивалъ. И онъ заявилъ Билю, насколько могъ внушительнѣе, что и не желаетъ больше никогда ее слышать.

Ночь прошла, и наступилъ второй день, а таинственный пассажиръ все не шевелился. Команда стала безпрестанно прислушиваться у двери на лѣстницу и заглядывать въ люкъ; но дверь въ спальную каюту была затворена, а въ каютъ-кампаніи все было тихо и молчаливо, какъ въ могилѣ. Шкиперъ ходилъ по палубѣ съ озабоченнымъ лицомъ, и послѣ обѣда, не будучи въ состояніи переносить далѣе эту неизвѣстность, вѣжливо попросилъ помощника сходить внизъ и разузнать, въ чемъ дѣло.

— Не хотѣлось бы мнѣ, признаюсь, — сказалъ тотъ, пожимая плечами.

— Пусть бы ужъ онъ лучше вручилъ мнѣ повѣстку, только бы отдѣлаться отъ него, — сказалъ шкиперъ. — Мнѣ Богь вѣсть какія страшныя мысли лѣзуть въ голову.

— Ну, такъ почему же вы не идете внизъ сами? — сказалъ помощникъ. — Онъ не замедлилъ бы вручить ее вамъ, ничуть не сомнѣваюсь.

— Ну, онъ пожалуй только хитритъ и притворяется, а я вовсе не хочу потворствовать ему, если у него все ладно, — сказалъ шкиперъ. — Я прошу васъ объ этомъ, какъ о личномъ одолженіи, Бобъ.