Вячеслав Прытков - Люди, море, корабли

На корабле его мучила бессонница, и он часто выходил на палубу покурить. «Чистяки» – офицерские вестовые приносили в герцогскую каюту крепчайший «адвокат» – чай с лимоном, который вообще в плавании употреблялся в больших количествах, правда, для личного состава готовился «кронштадт», представлявший жиденькую заварку, но с сахаром. В свободное от вахт время матросы собирались на баке, обменивались новостями, судачили о высоких гостях или рассказывали небылицы.

Алексей захватил в поход альбом со своими работами. Герцог, просмотрев его, нашёл их исполненными в высоком художественном вкусе, и попросил Боголюбова рисовать для него всё, что найдёт интересным. Воодушевлённый похвалой высочайшей особы, молодой моряк – художник по – новому стал относиться к своему творчеству. Во время стоянок в портах Норвегии и Дании, а в Англии – Саутгемптона, Алексей посещал художественные музеи, съездил в Лондон. Для него было очень важно увидеть произведения знаменитых художников.

Наконец, «Камчатка» подошла к острову Мадере, затерянному вместе с другими меньшими островками – соседями в океане. Крутые отвесные берега острова с неглубокими бухтами делали невозможными подход и стоянку крупных судов, единственной удобной гаванью являлся город – столица Фунчал (Фуншал). Фрегат бросил якорь на рейде, подняв карантинный флаг (в Европе свирепствовала холера).

Месячное пребывание на Мадере благоприятно подействовало на здоровье герцога Лейхтенбергского: прогулки в горы, живительный целебный воздух океана и роз, изысканные вина – мальвазия и мадера, правда, жить молодому царедворцу оставалось немного – два года. Алексея покорила живописная природа острова, величественные виды, открывающиеся с горных террас на город и океан. Здесь произошла его встреча с художником К. Брюлловым, поправлявшим своё сердечное здоровье. Именитый профессор – друг герцога дал напутствие представленному ему художнику – любителю. Алексей, как и другие офицеры, купил себе двух обезьян и попугаев. Одна мартышка даже послужила впоследствии моделью для скульптора П. Клодта, выполнявшего памятник баснописцу Крылову.

Вторая встреча А. Боголюбова с герцогом произошла во время визита «Камчатки» в Лиссабон в 1850 году. Тогда Его Высочество на прощание сказал: «А вы, господин Боголюбов, мне сделайте то, что начали. Я жду от вас альбом моего вояжа. Желаю вам счастья и науки, и чем быть дюжинным офицером, БУДЬТЕ ХУДОЖНИКОМ, кажется, вы тут вновь успеете.»

Слова «БУДЬТЕ ХУДОЖНИКОМ» оказались пророческими. Алексей Боголюбов окончательно решил идти по пути, указанному герцогом. ВПЕРЕДИ БЫЛА АКАДЕМИЯ ХУДОЖЕСТВ, НАГРАДЫ, ЗВАНИЯ И ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ КАРТИНЫ,ВОСПЕВАЮЩИЕ МОРЕ И КОРАБЛИ.

Примечание:

Алексей Петрович Боголюбов (1824–1898) – внук А. Н. Радищева. Сначала моряк, затем художник, учился в петербургской Академии Художеств (1850–1853), выполнил большую серию картин по истории русского флота. С 1873 года жил преимущественно в Париже, приезжая в Россию. На родине был основателем училища рисования в Саратове и Художественного музея имени А. Н. Радищева.

В жизни встречается не так уж часто стечение сразу нескольких совпадений, относящихся к одному и тому же названию. Хорошо известное женское имя Светлана в нашем случае связало поэта – романтика Василия Жуковского, носившего это прозвище среди друзей – арзамасцев, его одноимённую балладу, парусно-винтовой фрегат, Великого князя Алексея Александровича и дочь В. Жуковского – Александру. Вполне возможно, это произошло не случайно, однако, обо всём по – порядку.

В кают-компании фрегата «Светлана», вышедшего 20 августа 1871 года из Кронштадта с визитом в США вместе с корветом «Богатырь» и клипером «Абрек», собрались почти все офицеры корабля. Ждали, что скажет командир эскадры, совершающей поход, вице – адмирал Константин Николаевич Посьет:

«Господа! Случившееся вчера на марсельском берегу бросает тень на весь наш Российский флот! Пьяный дебош, драка, женщины, это недопустимо, господа!

И уже обращаясь к Великому князю, старшему офицеру фрегата, лейтенанту Алексею Александровичу:

«Я, конечно, понимаю Ваше душевное состояние, Алексей Александрович, но доходить до такого, уж слишком!»

Великий князь сидел молча, не произнося ни единого слова, потупив голову.