Валерий Ковалев - Терра инкогнита. Книга 1-я

– Равняйсь! См-мирно! Напра-во! Прямо, ша-гом арш! – звонко скомандовал один из них и, шаркая ботинками, расхлябанный строй двинулся к воротам.

Нас молча провожали взглядами оставшиеся ребята. Среди них Саня. В кургузом ватнике, натянутой на уши кепке, хмурый и подавленный. Мы уходили, а он оставался.

Вытащив из-за пазухи шапку, я перебросил ее другу.

– Носи Санек, мы тебя найдем и спишемся! – закричали Витек со Степкой.

– Прекратить разговоры! – бросил на ходу идущий сбоку старшина. – Конечно, спишетесь, ребята.

В лицо нам бил ветер, влажный и почему-то соленый.

Глава 2. Кронштадт. Тридевятое царство

О том, что следуем в этот знаменитый город-форт, узнали, только погрузившись на морской паром «Николай Каплунов», от сопровождающих моряков. Впервые за последнюю неделю с нами говорили по-людски и доброжелательно.

На верхнюю палубу не выпускали. С низкого неба сеялся мелкий снег, Финский залив слегка штормило. В пассажирском салоне было тепло и уютно, с подволока лился из плафонов мягкий свет, чуть слышалась приглушенная работа двигателей.

Стянув с плеч вещмешки, устроились на мягких сидениях и прильнули к окнам. Многие, как и я, моря никогда не видели.

Оно было свинцовым, с белыми барашками на гребнях невысоких волн, и темнеющим горизонтом. Со стороны которого изредка доносило басовитые гудки. Длинные и тревожные.

– Некрасивое какое-то, – сказал через минуту Вовка.

– Это, наверное, потому, что сейчас осень, – откликнулся Серега.

Салонное тепло и монотонный гул под палубой убаюкивали, все задремали.

Примерно через час почувствовали замедление хода, а затем и остановку судна.

– Кажись, доплыли, – потер сонные глаза Витек.

– Не доплыли, а пришли, – улыбнулся какой-то пожилой дядька в морской фуражке и черной, с капюшоном куртке, сидящий напротив.

Далее последовала команда на выход, и, с опаской поглядывал на пляшущие волны, мы выгрузились на причал.

Там стояло дощатое строение с черепичной крышей, у которого покуривали два матроса.

– О, салажат, притаранили, – толкнул один второго. – Какие смешные!

Нашу группу, человек в двадцать, забрал неразговорчивый мичман с кожаным планшетом на плече, достав из него список, поименно сосчитал и, предъявив вахтенным удостоверение, строем повел через поднятый ими шлагбаум, в город.

Было довольно поздно. От залива тянуло промозглой сыростью, с неба продолжал сыпать снег. Узкие улицы, с тянущимися по сторонам каменными зданиями, тускло освещались редкими фонарями и были пустынны. Наши тяжелые ботинки глухо стучали по булыжной мостовой.

Минут через пятнадцать остановились у высокой кирпичной стены с массивными железными воротами и узкой нишей двери сбоку.

– Вперед! – скомандовал мичман.

За дверью оказалось помещение КПП, с вооруженным старшиной и матросом. За ним огромный, вымощенный булыжником плац, на противоположной стороне которого высилась длинная трехэтажная казарма с пятью, под жестяными козырьками входами по фасаду.

Проследовали к крайнему справа и по крутой чугунной лестнице с перилами, поднялись на второй этаж.

Там мичман нажал на кнопку обитой черным дерматином двери (внутри зазвонило, а потом щелкнуло), потянул за ручку на себя латунную рукоятку, и мы оказались в просторном высоком холле, со стоящим у тумбочки матросом с сине-белой повязкой на рукаве и штык-ножом на туго затянутом ремне.

– Дежурный на выход! – фальцетом заорал матрос.

Из бокового помещения появились двое старшин в светло- синих робах с золотыми лычками на плечах, поочередно пожавших мичману руку.

– Чего такой хмурый, Михалыч? – спросил борцовского вида один из них, с такой же нарукавной повязкой как у дневального.

– Да снова на этой гребаной пересылке бардак! – в сердцах выругался мичман.

– Половина ребят простужены (кивнул на нас). Давай, принимай их.

Затем, сняв с плеча, вручил дежурному планшет с нашими документами и вместе с другими старшинами прошел в комнату, на двери которой блестела табличка «Старшинская».

– Идите за мной, – сказал дежурный, после чего завел нас в помещение, выкрашенное в светло-оранжевый тон, с расставленными вдоль стен гладильными столами и витиеватыми бронзовыми светильниками над ними. Выстроил и критически оглядел, тяжело ворочая шеей.

Вид у него был действительно внушительный. Года на три-четыре старше нас, выше среднего роста и с широченными плечами.

Обращало на себя внимания и лицо. Волевое, малоподвижное, с серыми глазами, прямым носом и тяжелым подбородком. Волосы короткие, светлые.