Анастасия Соколовская - Сын демона. Интервью с Истиной

– Ну, как ты? Не обижайся на нашего капитана, он не всегда думает о последствиях своих пакостей, – на этих словах верманджи ехидно приподнял бровь и показал парнишке кулак, а я едва успел подхватить стремительно падающую челюсть. Капитан?! Это и есть капитан Деметрий Фаанмико? Вот уж не ожидал!

Тем временем, юноша ловким движением отстегнул от пояса и поднес к моим губам флягу, терпко пахнущую травами и пряной горечью. Знакомый запах, однако. Эту же странную смесь ароматов я ощутил, когда внизу, на пристани, капитан потрепал меня по голове. Полынь, цветы эрминга и что-то еще, сладко ударившее в ноздри – никогда не пробовал такого. Я дрожащими пальцами перехватил флягу и, принюхавшись, сделал осторожный глоток. Терпкая жидкость мягко провалилась в горло, горячо обволакивая желудок и в легкие, наконец, со свистом пробился первый свободный вдох.

Закашлявшись, я согнулся пополам, раз за разом до предела наполняя грудь воздухом и отчаянно ловя равновесие. С трудом отдышавшись, вновь выпрямился, и понял – звон и свист в ушах исчезли, как по мановению волшебной палочки. Протянул молодому человеку его фляжку, благодарно улыбнулся и, стараясь не тревожить саднящее горло, негромко поздоровался:

– Добрый вечер. Курьерская служба ЦКИ, посылка для капитана… – глаза Деметрия опасно сощурились, и он шагнул было ко мне, но новый знакомый предусмотрительно перехватил его руку, уже тянущуюся зажать мне рот.

– Привет – привет, курьерская служба! Я Виниар, штурман. Отдышался? Ну чудно… – весело перебил меня паренек и, обернувшись к капитану, продолжил, как ни в чем не бывало, – Долго ты сегодня. Все прошло хорошо?

Фаанмико кивнул, отбрасывая с лица выбившиеся пряди и, приподняв запястье, с преувеличенным вниманием воззрился на удерживающую его руку. Штурман улыбнулся в ответ и разжал пальцы:

– Не пугай ребенка, капитан. А то не дождется Столица своего героя, а нам потом отвечай! – рассмеялся он и, демонстративно вытянувшись в струну, козырнул: – Терр Фаанмико, Рокассиодрия ничего без вас не учудила, команда, за исключением нескольких матросов и боцмана, предается разврату, содомии и алкоголизму, но увы, лишь во сне. Полагаю, я тоже могу идти?

Капитан, мгновенно включившись в игру, сурово сдвинул брови и, заложив руки за спину, прошелся перед замершим по стойке смирно штурманом туда-сюда, а после, остановившись напротив, долго сверлил его свирепым взглядом. После чего парни дружно расхохотались и Деметрий, притянув к себе подчиненного, похлопал того по плечу:

– Красавчик, Ниар! Топай, отдыхай. Если что, я тебя вызову…

Штурман, тепло улыбнувшись, отстранился и, круто повернувшись, быстрым, слегка враскачку, шагом скрылся из виду.

Проводив его долгим, задумчивым взглядом, пират обернулся на меня и, сверкнув белозубой улыбкой, сделал приглашающий жест ладонью:

– Прошу в мое логово, уважаемый курьер! Пентхауса не обещаю, но с комфортом обсудить наши с вами дела, думаю, вполне удастся…

Я кивнул, приглаживая окончательно вставшую дыбом шевелюру и покорно двинулся вслед за капитаном.

Тот, мягкой, летящей походкой пересек палубу, словно не ощущая едва заметного подрагивания покачивающегося на волнах судна и распахнул передо мной крепкие двустворчатые двери, украшенные изящным плетением рунической вязи по всей длине.

– Добро пожаловать! – нарочито торжественно провозгласил он и, заметив мое замешательство, слегка подтолкнул меня вперед, обхватив за плечи, – Проходи, не бойся. Кровавый ритуал принесения в жертву курьера из Столицы пока отменяется.

Я, с любопытством оглядываясь, вошел внутрь довольно просторного помещения и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к царившему в каюте полумраку. Ловко обогнув мою застывшую в дверях тушку, Деметрий прошел вглубь комнаты и, подойдя ко внушительному столу, намертво не то прибитому, не то привинченному к полу, резко развернулся ко мне лицом, подперев ладонями столешницу. В глазах капитана полыхнули и тут же погасли алые блики и дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, а на стенах ярко вспыхнули небольшие светильники в герметичных цилиндрах из странного, тонкого стекла.

Помещение, в котором мы оказались, было воистину удивительным. Деревянные стены, словно оплетенные диким виноградом, украшены были искусно вырезанным орнаментом, грани которого мягко переливались в свете ламп миллионами радужных бликов. Единственный иллюминатор, находящийся в каюте и задрапированный плотной темной материей, почти сливался с обстановкой, став практически невидимкой на фоне остального аскетичного великолепия.