Георгий Васильев - Годы. Мили. Судьбы

Вслед за сенокосом наступала жатва, работа тяжелая, но радостная. Женщины надевали, как на праздник, яркие кофточки, повязывали белые косынки на головы, обували лапти, чтобы не повредить ноги. Начинали работу рано, когда высыхала роса, и заканчивали поздно вечером. Целый день, нагнувшись, под палящим солнцем срезали серпом с корня рожь.

Затем ее связывали в снопы диаметром сантиметров тридцать, колосьями в одну сторону. Снопы по девять штук ставили вертикально в так называемые «бабки», колосьями вверх и сверху накрывали десятым. Издалека «бабки» действительно напоминали женщин в широких длинных юбках.

После жатвы дозревшую на полосе рожь свозили на гумно и складывали в круглые скирды, похожие на африканские хижины. Часть ржи обмолачивали на семена для осеннего сева и для питания, остальную оставляли до осени – более свободного времени. После ржи убирали ячмень и овес. Технология такая же, только на гумнах овес и ячмень складывали не в круглые скирды, а стеной метровой толщины и трехметровой высоты, колосьями вовнутрь.

В сентябре после занятий в школе сразу же шли копать картошку. Копали деревянными лопатами, они меньше повреждали клубни. В полдень над полем поднимались столбы дыма от костров, варили ее на обед. За время работы в согнутом состоянии спина изрядно уставала. К вечеру просушенную от влаги картошку ссыпали в мешки и везли домой в подвал (подпол), там она хранилась. Обычно семьи расходовали собранный урожай с таким расчетом, чтобы картофеля хватило до конца мая – середины июня. Тогда проблема питания считалась решенной на целый год. Ежедневно по вечерам на костре за огородами мы варили картошку на ужин для всей семьи. Подростки работали наравне со взрослыми. Никто не освобождался от работы, но и не принуждался делать что-то сверх сил. Чем тяжелее был мешок, тем сильнее было чувство удовлетворения. Это было мальчишеское самоутверждение, мы думали: «И я могу». Осенью, обычно в первой половине дня, молотили хлеб. Для этой цели были построены гумна – длинные деревянные сараи из бревен с широкими воротами и глинобитным полом. Одна треть гумна, отделенная внутренней стеной, обогревалась по ночам и называлась ригой. В ней 12–16 часов сушили снопы хлеба. Высушенные снопы расстилали на полу гумна в два ряда. Три-четыре человека, медленно продвигаясь вдоль ряда снопов, молотили – ударяли в такт цепами по колосьям, выбивая из них зерна. (Цеп – орудие для обмолота, состоит из двух подвижно связанных концами палок. Более длинная, до 2 метров, рукоятка и более короткая, до 0,8 метра, рабочая часть, которой ударяли по злакам.) Выбитое зерно отделяли от соломы и сгребали в кучу – ворох. Затем веяли – отделяли зерна от мякины и плевел. Для этого деревянной лопатой смесь обмолоченного зерна, мякины и мусора бросали против ветра на расстояние 4–5 метров. Мякину относило ветром в сторону, а более тяжелое зерно летело дальше в груду. После веяния зерно везли на мельницу и перемалывали на муку. Мельница находилась на речке между Большой и Малой Дубровками.

.

Мельница

Капусту выращивали на огороде около дома. С первыми морозами ее срезали. Зеленые листья отделяли от белого кочана и сечками рубили в длинных деревянных корытах. Получалось зеленое крошево. Затем рубили белую капусту и заквашивали вместе с крошевом в больших деревянных кадках. Кочерыжки съедали сырыми и в пареном виде, часть их давали скоту. Всем хватало. Капусты заготавливали столько, чтобы хватило семье до лета. В июне на лугах вырастала кислица (дикий щавель), из нее варили зеленые щи. Выручали окрестные леса. Осенью собирали грибы для сушки и соленья, по берегам речки бруснику и чернику, в моховых болотах росло много крупной клюквы. В голодные годы в начале лета сдирали с сосен верхний слой коры. Под ним находился мягкий слой молодой древесины, который мы срезали ножом продольными полосками и ели. Это называлось «глотать сок».

Осенью и зимой женщины занимались обработкой льна. Сначала в период ранней желтой спелости его теребили – вместе с корнями выдергивали из земли, вязали в снопы и сушили в риге. Деревянными колотушками на плахе выбивали (отделяли от стебля) семена. Затем стебли расстилали рядами на скошенных лугах – росяная мочка, или расстил. Иногда лен замачивали в водоемах. Под воздействием росяной влаги и микроорганизмов разрушалось клейкое вещество внутри стебля и получалась треста. Через две недели собирали и сушили. Потом на специальном приспособлении – мялке – мяли, волокно отделялось от одеревеневших частей стебля (костры). На следующем этапе лен трепали. Ударами трепала, деревянного инструмента, похожего на меч, выбивали остатки костры. После мятья и трепанья оставались отходы из костры и обрывков волокна – отрепья. Отрепья (паклю) использовали для свивания жгутов, которыми перевязывали лен, для витья грубых веревок и для конопачения бревенчатых строений. На завершающем этапе щетинными или металлическими щетками лен чесали – отделяли короткие волокна, кудели, от длинных, которые называются кужели. Кудели шли на второстепенные поделки, не требующие большой прочности. Из кужелей пряли нити, а из нитей ткали холст. Деревенские мастерицы умели ткать холст белый, в полоску, клетку и елочкой. Для окраски нитей использовали отвары коры и листьев разных деревьев и лесных растений. Отбеливали холст, расстилая весной по снежному насту. Верхнюю одежду шили из ткани, основой которой были льняные нити.