Филип Раш - Леди удачи

Единственное исключение в команде составлял молодой американец, чуть старше самой Мэри, занимавший соседнюю койку. Он ходил по палубе походкой молодого атлета, был смугл лицом, хорошо сложен и обладал прекрасными густыми волосами и живыми умными глазами. Он отличался какой–то естественной вежливостью, и, хотя его одежда ничем не отличалась от одежды остальных на корабле, Мэри была уверена, что смогла бы узнать его в толпе в тысячу матросов. Он держался в стороне от других, не испытывая любви к любимому морскому развлечению — игре в кости, и не обращал никакого внимания на шутки в свой адрес, вызванные его кажущейся неспособностью веселиться со всеми.

Но однажды ночью, когда Мэри вернулась на полубак, она нашла американца сидящим с ногами на койке, он явно дожидался ее. Неужели он раскрыл ее тайну? Может быть, она проговорилась во сне или как–то неосторожно повернулась, задрав рубашку? Она инстинктивно бросила взгляд на свою грудь. Слова, с которыми американец обратился к ней, не развеяли ее опасений.

— Прости меня, — проговорил он. — Но ты совсем не похож на других на этом корабле.

— Не похож? — повторила она. — Ничем я от них не отличаюсь. Черт побери, о чем ты?!

— Я не хотел тебя оскорбить. Просто я устал от того, что мне не с кем поговорить, но раз ты обиделся, то я уж как–нибудь обойдусь своим собственным обществом.

Он говорил с мягким акцентом, приятным Мэри, и она решила, что он ни о чем не подозревает.

— Извини, что я был так резок, приятель, — произнесла она. — Морской сухарь да тяжелая работа могут сильно испортить характер.

Американец дружелюбно улыбнулся, отбросив со лба прядь волос внезапным движением, которое Мэри вскоре начала узнавать как его постоянный жест. Он подвинулся ближе к ней.

— Мне кажется, что в этом повинна не тяжелая работа, а наказания. По–моему, к матросам здесь относятся, как к скоту.

— Ну ты даешь, дружище! Они и есть скот!

— Знаешь, я привык к другому отношению. На американских кораблях капитаны знают, как нужно обращаться со своими людьми.

— Я уверен, что капитана Прентиса можно с ними сравнить, — заметила Мэри. — Мы вышли из Бристоля уже три недели назад, и за все это время на корабле высекли всего лишь двоих.

— Двоих за три недели! Никогда не видел, чтобы кого–нибудь секли на американских кораблях. Подобные наказания унизительны для человека и они уж точно не поддерживают дух.

— Никогда не балуй матросов, — ответила Мэри, пожимая плечами. — Для капитанов это национальный гимн.

— Но ведь вся сила на вашей стороне, — возразил американец. — Без команды не было бы и капитанов. Почему такой молодой парень, как ты, позволяет так к себе относиться?

— Ну–ну. Ты кончишь тем, что будешь болтаться на рее, — предупредила Мэри. — Послушай, признаться, у меня на этот счет есть свое мнение, но это может и подождать. А как насчет тебя? Почему ты грызешь английский морской сухарь и спокойно смотришь, как помощники капитана по–английски секут твоих товарищей?

— Меня зовут Джон Вейд, — ответил американец. — Мой отец работает плотником в Чарльстоне, в Южной Каролине. Его отец уехал из Англии в те времена, когда началась заваруха между вашим королем Карлом I и парламентом.

— Он такой же мой король, как и твой, не нужно навязывать его мне, приятель! Мое имя Джек Рид, и родом я из Лондона, насколько я могу судить. Я вышел в море еще мальчишкой, а за последние несколько лет повидал и службу в армии. Такова вкратце моя история.

— Ты удивляешься, почему я оказался на дне, — продолжал Вейд. — Но я вышел в море на этом корабле лишь для того, чтобы вернуться в Америку. Мое удостоверение…

— Бьюсь об заклад, тебе не больше двадцати трех! — вставила Мэри.

— Двадцать два, но я в море уже пять лет, — ответил Вейд. — Я был младшим офицером на сторожевом корабле, вышедшем из Бостона, но у берегов Северного Корнуолла мы потерпели крушение, и поскольку я страстно желаю вернуться в Америку, я воспользовался первой же возможностью. Мне будет не сложно добраться туда из Индийского океана, и я не намерен тратить время даром, это уж точно! Я сыт морем по горло, можешь мне поверить!

— А–а, так тебя не влечет могучая грудь океана?

— Меня больше привлекают груди негритянок. Мой отец хоть и не смыслит в грамоте, но полон идей, к тому же он ремесленник по профессии. Видя, как расцветает его ремесло на побережье нашей трудолюбивой страны, он стал мечтать воздвигнуть корабельную верфь и начал уже воплощать свою мечту — построил несколько маленьких посудин. Но он рассчитывает на более серьезный улов, и его нисколько не смущает, что при жизни он может и не успеть дождаться его. Он считает, что его ремесло все равно останется в семье, когда он уйдет на покой. Он и меня послал в море, чтобы я побольше узнал о кораблях: мечтает, чтобы я стал первым Вейдом, который будет строить настоящие большие суда, на которых можно ходить в океане.