Глеб Голубев - К неведомым берегам

Уже опять стало смеркаться. Зажегся на вершине мыса маячный огонь. Неужели снова уходить в море и ждать еще целую ночь?!

Экое несчастье бедственное! Не доживет до утра Чириков. И Елагин уже в полной, кромешной тьме — буквально ощупью, припоминая каждый выступ береговых скал, заводит корабль в гавань.

Бросает якорь дагликс, палят радостно из пушки — и все заваливаются спать. Даже Елагин спит как мертвый.

Не спит только Чириков. Лежит на койке в своей холодной каюте, прислушивается к завыванию ветра, всплескам волны и скрежету якорной цепи, смотрит в темноту. Один за всех несет последнюю вахту. Вспоминает день за днем трудное плавание, пропавших без вести товарищей.

Разные мысли одолевают в эту бессонную ночь капитана — и кто бы смог о них рассказать? Нераздельно перемешаны в них и радость, и гордость, и скорбь о погибших. И не дает покоя судьба исчезнувших без следа...

Так он лежит и думает, пока за слюдяными окошками с частым, словно решетка, переплетом тускло не забрезжит холодный рассвет.

«10 октября 1741 года. 9 часов. Ветр малой, небо облачно и холодно, прибыл из гавани на шлюпке к нам прапорщик Левашев и объявил, что капитан командор на пакет-боте Св. Петра еще с моря в гавань не бывал...»

Где же Беринг? Где товарищи, ушедшие вместе с ним навстречу неведомому на «Святом Петре»? Неужели так же бесследно пропали, сгинули, как Дементьев с матросами?

Эти тревожные мысли отравляют радость возвращения, встречи с друзьями.

И смерть продолжает хозяйничать на корабле. В десять часов утра умирает, так и не протрезвившись, астрономии профессор Делиль де ла Кройер..

Все опасаются, как бы столь же горькая участь не постигла и капитана. И Елагин спешит переправить впавшего в беспамятство Чирикова на берег. С трудом сносят его на руках матросы в шлюпку. И так — на руках — везут к берегу.

А Елагин не покидает корабль, пока не наведет полный порядок и не сделает в журнале последнюю запись: «Поставили пакетбот на место, на котором ему надлежит и зиму стоять, с правой стороны с носу положили дагликс якорь с кормы той якорь и с левой стороны с носу и с кормы закрепили перлини на берег и зачали растакалиживать».

Вот теперь можно и на берег. Можно и отдохнуть, отоспаться длинными зимними ночами, узнать новости, обсудить их. А новостей накопилось много, пока они плавали. Оказывается, давно уже в стране не императрица, а император. Анна Иоанновна преставилась еще прошлым летом и наследником провозгласила двухмесячного младенца Иоанна Антоновича. Чудны дела твои, господи! От его имени правит мамаша — Анна Леопольдовна.

Они еще не знают, что и эти новости уже устарели. Пока они приходят в себя после трудного плавания, младенца-императора в ноябре 1741 года свергает дочь Петра I Елизавета. Но вести об этом дойдут на Камчатку, на край земли, еще не скоро...

Не умер, выходили друзья, переборол болезнь Алексей Ильич Чириков!

Как только немного отдышался, пришел в себя, начал потихоньку вставать, первым делом отправил в Адмиралтейств-коллегию подробный рапорт о нелегком плавании. Все написал: и как открыли Америку, и как потерял на чужом берегу пятнадцать человек, пропавших неведомо почему, и с каким трудом возвращались обратно.

Ничего не утаил, все описал, как было. Никого не забыл, всем воздал должное капитан. Особенно он отметил заслугу Ивана Елагина:

«Которому я по ево достоинству за искусство и всегдашнюю трезвость и, дабы одобрить при объявленном многотрудии, дал удостоинство от флота в лейтенанты, понеже он не токмо лейтенантскую должность исправлял, но и всего судна правление на нем лежало».

К рапорту приложил Чириков вахтенный журнал и новую карту.

Через несколько десятилетий точность ее отметит капитан Джеймс Кук. А нынешние знатоки картографии и морской навигации дадут работе Чирикова и Елагина такую оценку: «Широты, определенные на судне, учитывая инструменты и способы определения того времени, надо признать исключительно точными. Ошибка заключена в пределах ±5, что иногда допускается и в современных условиях».

Весной, как пригрело солнце и растопило наметенные за зиму сугробы, приказал Чириков готовить корабль к новому плаванию. Решил снова отправиться к чаемой Земле Американской. Ведь теперь дорога туда известна. До ближайшего мысу всего около тысячи верст. А там поплывут вдоль берега, он же теперь известен, нанесен на карту. Потихоньку дойдут до тех мест, где товарищей потеряли. Может, живы еще, ждут хоть некоторые, может, удастся их спасти, выкупить, выручить.