Владимир Гораль: Приключения моряка Паганеля

– Что у вас, Устиныч, там дальше-то было с эскимосами этими гренландскими? – спросил я заинтересовано.

– Да уж было, – усмехнулся в сивые усы боцман. – И с эскимосами, и с эскимосками… Как налетели мы на махину ту ледяную, и как поставили тогда в Готхобе, Нууке по-эскимосски, нашего рыбачка в сухой док, я тебе уже рассказывал. Должен уже ремонт начаться, а капитан наш, Ромуальд Никанорыч, поутру получает радиограмму, а в ней говорится, что траулер наш под фрахт пойдет к датчанам на период летнего рыбного промысла. Экипаж наш остаётся на борту в прежнем составе, датчане же не дураки – русская рабсила завсегда ценилась: и работать умели, что бы там ни говорили, и стоит не дорого – по их понятиям, считай, даром. Ну, экипаж как узнал – возрадовался. Это же удача какая – под фрахтом у капиталистов поработать. Да на материке, чтобы под этот самый фрахт попасть, надо редким жуком быть, и нужные знакомства иметь, и нужных людей из рыбного министерства уметь крутым заморским презентом растрогать. А всё почему: да потому, что простой матрос за полгода иной раз тысячу долларов получал, а капитан порой и больше двух тысяч зелёных американских денег. На штурманца этого молодого после того, как он судовую обшивку ниже ватерлинии в стиральную доску превратил, с айсбергом поцеловавшись, поначалу экипаж злился. Ну как же – заработка лишил! Сиди, мол, теперь в ремонте. А тут получается, что своим раздолбайством он удачу экипажу принёс. Прям не пацан, а талисман. И ведь будущее показало, что Витька Шептицкий и правда – редкий удачник и как рыбак, и вообще по жизни. Меня капитоша наш, Ромуальд, в толмачи-переводчики произвел. Для датчан немецкий язык, уж не знаю, как сейчас, а тогда – что второй родной был. Я по-германски свободно шпрехаю ещё с войны, со школы юнг. Нас старшина Зельдович сурово по языку гонял – сто слов за неделю не освоишь, так месяц без увольнения просидишь и девок поселковых на танцах в клубе не пощупаешь. А после войны я еще три года служил и с немцами пленными вдоволь напрактиковался. Помню, даже Лили Марлен на праздник первомайский певали. Слава Богу, до особиста не дошло, а то ведь оприходовали бы дурачка-морячка на Колыму за такую солидарность трудящихся. Вызывают нас с капитаном в сопровождении представителя Министерства рыбхоза в датский офис частной конторы – фирмой называется, а по-нашему артель, значит. Называлась фирма эта «Урсус», и герб у них был – белый медведь на задних лапах с огромной рыбиной в обнимку, чуть не с него ростом, и держит он её как-то странно, будто целует. Оттого создается такое неприличное впечатление, что мишка этот, вроде как, рыбу с медведицей перепутал. Поговорили мы с датчанами. Этот в фетровой шляпе, из министерства нашего рыбного, всё со своим как бы английским встревал – «тел ми плиз», да «тел ми плиз». У датчан от этого долдона аж зубы заныли… такой нудник! Подробностей не догоняет, зато имеет право главной подписи в контракте с артелью этой, «Урсус». Я и перешел на немецкий язык к их датскому удовольствию. Тут выяснилась одна интереснейшая подробность. В контракте том указано, что минимальная месячная зарплата «фишарбайтера», по-нашему матроса-рыбообработчика, ты не поверишь – 750 американских долларов, а с премией – до полутора тысяч, и еще 1 750 долларов каждому на пять ежемесячных заходов в порт. На каждый заход для отдыха экипажа трое суток выделяется. И при этом питание и одежда за счёт «Урсуса» этого. И вдруг эта шляпа министерская как давай руками махать: «Что вы, что вы мистеры! Ноу, ноу, итс импосибл! Тут в контракте сказано, что наши советские моряки будут от представителя „Урсуса“ все деньги ежемесячно кэшэм, то есть наличными получать, поскольку личных банковских счетов у них, как ни странно, не имеется. Однако я, как представитель советской договаривающейся стороны, настаиваю на том, чтобы деньги экипажу выдавал наш советский уполномоченный товарищ, в противном случае суммы выплат экипажу нам категорически не подходят!» Ну, как ведется, из всей его речи на министерском инглише датчане хорошо поняли только последний пассаж, ну и зачесали затылки свои рыжие да белобрысые. Что же, говорят, мы, пожалуй, согласны, что наша бухгалтерия проявила, так сказать, излишнюю экономию на выплатах советским морякам, и мы, мол, согласны поднять ежемесячный минимум до 1 000 долларов американских, но более – ни цента. А шляпа опять руками машет: «Вы не совсем поняли. Для нас главное, чтобы всю сумму, заработанную экипажем, наш советский представитель получал, вот он всё советским морякам и заплатит, как положено по нашим советским законам. А если вы категорически не согласны, тогда наша советская сторона просит уменьшить ежемесячный минимум зарплаты моряка до 250… нет, даже до 200 долларов США». Тут-то у принцев наших датских челюсти и отвалились. Товарищ этот министерский в натуральный шок ввёл проклятых капиталистов, озадачил их не по-детски. А те, когда в себя немного пришли, то обратились ко мне за повторным переводом, дескать, что-то мы, несмотря на замечательный английский советского господина, не совсем «андестенд». Я им всю диспозицию этого министерского херра в шляпе по-немецки и повторил, а у самого аж скулы сводит – как я себе и друзьям своим прошу заработок урезать, чтобы господа капиталисты на нашем брате советском работяге побольше прибавочной стоимости поимели. Тут один пожилой датчанин, как потом оказалось – вице-президент артели этой рыбье-медвежьей «Урсуса» – и говорит эдак с волнением, датские, немецкие и английские слова мешая, но в общем понятно. Я, говорит, потомственный марксист-социалист, еще дед мой лично знал товарища Каутского, и ценности социализма, говорит, во многом разделяю. А то, что предлагает уважаемый советский товарищ имеет отношение не марксизму-социализму, а скорее – к кретинизму-идиотизму… так и сказал – идиотие, глупость по-немецки. По законам, говорит, датского королевства заработок работника выплачивает непосредственно фирма-работодатель, и всяческие посредники запрещены. Да будет вам известно, говорит, что основатель предприятия – Урсус Симсон – 120 лет назад начавший дело с одним рыбацким баркасом «Глад Дракар», имел почётное прозвище «честный Урсус», а посему и нынешний Урсус – честный и уважаемый торговый знак, и работает на него честный и компетентный персонал, который простых и честных тружеников моря обсчитывать и обманывать не приучен. Говорит, а у самого аж кожа на голове под седым бобриком от негодования покраснела. Сильно зауважал я тогда капиталиста этого. Тут капитан наш Ромуальдыч вмешался. Хоть и росточком не вышел, а умом Бог не обидел. Отвёл он эту шляпу министерскую в сторонку и тихонько ему советует: «Вы, дорогой товарищ, на компромисс в этом деле пойдите». А тот долдон отвечает: «Какой ещё может быть компромисс с министерской инструкцией? В инструкции этой чётко сказано, что, согласно закрытому постановлению ЦК КПСС, месячный заработок в иностранной валюте для рядовых советских работников за границей не может превышать 250 долларов США. Почему? Да потому, что у ЦК распоряжений не уточняют, а берут под козырёк». Ромуальдыч опять за своё: «Да вы на компромисс пойдите не с капиталистами-социалистами этими или, не дай Боже, с инструкцией ЦК, а с экипажем. Договоритесь с моряками, что после получения месячного довольствия в 750 долларов, 500 из них они будут возвращать вашему представителю c письменной гарантией возврата в рублях по гос. курсу. Это же ежемесячная прибавка к рейсовой зарплате в 380 полноценных ярких советских рублей, а не долларов там каких-то серо-зелёных. Какой же дурак откажется?» Сдвинул министерский дядя шляпу на лоб, почесал в затылке, и говорит: «А ведь дельное предложение. Нам, работникам министерства, премию за экономию валюты выписывают в чеках Внешторгбанка, и если дело выгорит, то сэкономим мы Родине 15 000 серо-зелёных в месяц, или 90 000 за полгода, а это чревато уже не премией – благодарностью от ЦК, что посерьёзнее любых денег!» В общем, ударили все по рукам, и контракт с этим честным Урсусом подписали. Знать бы мне тогда, что ждёт меня впереди теплое знакомство с настоящими гренландскими урсусами.