Йен Лоуренс - Пираты

Горн поднялся, но вперед не пошел. Он глянул на странный остров, отвернулся и посмотрел на меня. Из всех присутствующих лишь он смотрел назад, что не преминул заметить Эбби.

– Он уже это видел,- изрек пушкарь. «Дракон» приближался к острову, который

оказался вовсе не островом. Это было судно, точнее, полузатопленный корпус судна с торчащими из него голыми мачтами. Волны перехлестывали через борт и разбивались о надстройки. И не играющие дети оживляли ветви деревьев, а человеческие трупы болтались на реях.

Ни одной живой души не было на этом мертвом судне. Солнце иссушило повешенных, превратив их в мумии, едва напоминающие людей. Некоторые из них свисали почти до палубы, другие раскачивались и поворачивались на ветру высоко на мачтах. Мне вспомнились пойманные мухи, которых пауки подвешивают на своей паутине.

Мы подошли вплотную, бортовая волна «Дракона» захлестывала пробоины от пушечных ядер в борту несчастного парусника. Трупы, казалось, внимательно следили за нами, поворачиваясь на ветру. Нижние Танцевали в воде.

– Я предупреждал! – закричал Эбби. – Видите, куда завел нас ваш Иона?

– Успокойтесь, – произнес Баттерфилд, но губы капитана побелели, его била мелкая дрожь.

– А что, разве не так? Во всем громадном океане он нашел это местечко, чтобы показать нам свою работу.

– Прекратите болтовню! – рассердился капитан.

Эбби почти кричал, его хорошо было слышно на носу, вся команда теперь стояла, глядя в нашу сторону.

– Убрать паруса! – гаркнул им Баттерфилд.- Лечь в дрейф,- бросил он через плечо Маджу.

Люди занялись делом, но Горн направился на корму. Сначала медленно, потом быстрее. Сжав кулаки, почти бегом взлетел он на мостик. Баттерфилд быстро шагнул между ним и Эбби.

– Выкиньте его за борт! – кричал Эбби капитану, вовсе не стремясь, однако, отодвинуть его в сторону.- Вот подходящее для Ионы судно, пусть он ведет его, куда хочет.

– Я не Иона,- мрачно сказал Горн, поверх капитана глядя на Эбби.

Эбби хмыкнул:

– Так я тебе и поверил, Словоплет.

– Сэр,- впервые я слышал от Горна такое обращение. – Я отмечен благодатью, воистину так. Я приношу счастье, как никто другой.

– Хвастливые россказни! – кипятился Эбби.

– У меня есть доказательства.

– Во загибает-то, – не унимался пушкарь.

– Хватит! – отрезал Баттерфилд, – Мистер Эбби, вернитесь к своим обязанностям, будьте добры.

– Ка-каким обязанностям? – аж заикнулся Эбби.

– Конечно же вы можете что-то сделать.

– Я могу его затопить, – отрезвел наконец Эбби. – Отправить его на дно, где ему, собственно, и место.

– Вот и отлично.- Капитан кивнул.- Возьмите лодку и переправьте сюда тела погибших, приготовьте их к погребению и займитесь пушками. – Он повернулся к Горну. – Ну, какие там у вас доказательства?

– Идемте, я покажу.

И Горн повел нас в кубрик.

Капитан последовал за Горном, а я – за капитаном. Мы спустились с мостика, прошли на нос, спустились в кубрик. Там было еще темнее, чем в каюте капитана. Мы остановились возле таинственного сундука.

Тускло отсвечивая от проникающего через иллюминатор света, сундук стоял, зажатый входным трапом. Искусно сплетенные веревочные ручки покачивались в такт крену дрейфующей шхуны. Черепа – или шаманские кости, или что там было внутри? – отзывались постукиванием и бренчанием.

Горн полез за пазуху и вытащил ключ, висевший у него на шее на парусинной бечеве. Он опустился на колени и прогладил сундук спереди. Ключ все еще висел на шее, когда раздался звук трения дерева о дерево, и потайная защелка подалась. Горн сел на корточки и приоткрыл крышку.

– Что же у этого типа в сундуке, думают они,- произнося это, он поднял глаза, и мне стало неловко от их яркой и честной синевы. – Что, лежа в сундуке, может топить суда и притягивать их обломки, как ведьмин компас? – Он говорил, как учитель, поучающий двух нашаливших учеников.

Меня аж трясло от любопытства, эта задержка раздражала.

– Значит, что-то важное, раз хранится под замком, – бросил я нетерпеливо.

– Частная собственность, – пояснил он. – Неприкосновенность личного имущества.

С этими словами Горн откинул крышку, мы с капитаном непроизвольно согнулись над сундуком и увидели просто-напросто одежду. Аккуратно сложенные парусиновые брюки, рубаха, вроде той, что на нем, новые башмаки для выхода на берег. Горькое разочарование. Горн снял верхний слой вещей, и теперь нашему взору предстали бутылки. Не меньше дюжины бутылок, каждая из которых по горлышко погружена в толстый, мягкий шерстяной носок.