Анатоль Имерманис - «Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

— Все те же избитые приемы, — говорит он. — Картина более или менее ясна. Убив Пурвита, Межулис впопыхах собрал чемодан, вспорол воротник, достал зашитую там сберкнижку, которая наверняка выписана на предъявителя, и, судя по раскрытому расписанию поездов…

— …уехал в Симферополь? — заканчивает Климов.

— Никуда не уехал. Если верить Ирене Залите, он никогда не бросит жену. Полагаю, что он скрывается у…

Произнося эти слова, майор листает настольный календарь.

«71-457, доктор Эрберт» — записано на листке недельной давности.

— Именно этого я и ожидал, — тихо бормочет майор и оглядывается на Мару.

Но Мара не слышит, остановившимися глазами смотрит в ящик письменного стола. Там — улыбающийся Будда с пятью младенцами. У одного отломана голова.

— А может, вы и мне покажете? — раздается голос Григаста.

Он берет Будду и качает головой.

— Припоминаю… Это вам привез Имант Эрберт из Вены… Очень интересно! — и смотрит на Мару, которая все ещё стоит неподвижно. — Мара, послушайтесь дружеского совета: ступайте домой и ложитесь спать. Утро вечера мудренее.

У работников уголовного розыска рабочее время не нормировано. Бывает, для успеха следствия приходится работать сутками напролет, а иногда случаются свободные минуты даже днем. Потому в библиотеке всегда людно.

Вот и сейчас здесь собралось порядочно народу. Два сержанта самоотверженно сражаются в шахматы. Забаррикадировав стол толстыми фолиантами, студент-заочник старательно записывает что-то в тетрадь. Он хочет закурить, но, чиркнув спичку, замечает надпись: «Не курить!» Тогда студент подходит к стене, снимает картонную табличку и, загнув ее в виде пепельницы, спокойно закуривает.

Молоденькая библиотекарша не замечает нарушения порядка. Оседлав носик роговыми очками, она знакомится с новыми поступлениями книг. Высоко поднимает книжицу в пестрой обложке и выкрикивает, как на аукционе:

— Новый приключенческий роман!

Присутствующие встречают это сообщение без особого энтузиазма. Кто-то презрительно усмехается, другой морщится, а бородатый старшина-орудовец — гроза всех шоферов города, — подмигивая, говорит:

— Мне бы что-нибудь про любовь. А эту муру прибереги для любителей.

Когда входит Мара, старшина расплывается в улыбке и идет ей навстречу.

— А-а, Мара, вот кстати! Мы должны сыграть турнирную партию.

Мара не отвечает. Она до сих пор не пришла в себя. Найденный в письменном столе Будда, конечно, убедит Григаста, что Эрберт замешан в краже витафана. Конечно! Разве ей самой не показалось бы это серьезной уликой — не знай она Эрберта, не верь ему? И головка в машине…

Заняв кресло майора, Мара кладет перед собой маленькую головку из слоновой кости — невинно улыбающееся личико младенца. Мару эта улыбка не веселит. Помрачнев еще больше, она прячет головку в карман, открывает свою тетрадь и видит последнюю запись; «Ул. Захарова, 7, кв. 31».

— Где находится эта улица Захарова?! Возможно, Мара задавала этот вопрос самой себе, но невзначай он вырвался вслух, и все головы повернулись к ней.

Шахматисты пожали плечами и вновь углубились в игру.

— Впервые слышу, — отозвался заочник. Покопавшись в планшете, старшина достал справочную книгу по Риге и подходит к Маре.

— Я так и думал, что вы что-то спутали, — В голосе звучит сознание своей непогрешимости. — В Риге такой улицы нет!

— Нигде, нигде нет… — бормочет Мара, встает, прижимается лбом к оконному стеклу. За окном бурлит городская улица. — Но ведь где-то она должна же быть! И на ней живет человек, который переписывается с Межу- лисом. Улица Захарова, улица Захарова… — В воображении Мары возникают планы нескольких городов. Улиц бесконечное множество, и вместо названий — сплошные вопросительные знаки. Она энергично встряхивает головой, оборачивается. — Кто такой Захаров? Нина, дай мне энциклопедию! Большую, на букву «3».

Библиотекарша прислоняет лесенку к стеллажу, лезет к самой верхней полке и там листает толстый том.

— На что тебе надворный советник Николая Первого? — спрашивает она.

— Как, а другого Захарова разве нет?

— Целых три. Могу предложить архангельского художника Ипполита Захарова, комиссара закарпатских партизан Петро Захарова, сибирского путешественника Семена Захарова…

В семье Лейя смятение: больше суток Мары нет дома. Накануне днем пообедала, сказала, что зайдет на работу, и исчезла. Потом поздно вечером позвонила, что задержится. И с тех пор ни слуху ни духу.