Анатоль Имерманис - «Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

— Послушай, ты! — Венстрат приближается к Тайминю. — Что все это значит?

— Ничего особенного! Хочу, чтобы вы немного побыли в моей шкуре, — спокойно отвечает Тайминь.

— Западня! — доходит наконец до Венстрата. — Встать к стенке! Лицом! Руки вверх! Пошевелишься — покойник!

Тайминь подчиняется.

— Взломать дверь! — приказывает Смэшу Венстрат.

Видя, что Смэшу не по силам обитая железом дверь, он сам приходит ему на помощь, Тайминь не теряется.

Прежде, чем Венстрат успел опомниться, оружие вырвано у него из рук.

— Так! Теперь поменяемся ролями, — улыбается Тайминь. — К стенке. Живей! И чтобы не шевелиться!

Венстрат вепрем бросается на Тайминя. Тайминь подымает револьвер. Смэш съеживается. А Тайминь, ногой отпихнув Венстрата, выстреливает весь барабан в окно. Звенит стекло. Гулко отдаются выстрелы в парке.

— Он спятил! — хрипит Смэш, наскакивая на Тайминя. Но Тайминь оказывается проворней. С последним выстрелом вылетает в окно и револьвер.

Схватка. Воспользовавшись моментом, когда Смэш придавил Тайминя к полу, Венстрат подбегает к окну и распахивает его. До земли не менее пяти метров.

За дверью шум, голоса. В пылу драки ни Венстрат, ни Смэш не слышат их. Шум приближается. Дверь сотрясают удары. Венстрат и Смэш из последних сил норовят высвободиться из железных рук Тайминя…

— Откройте! Полиция! — И тяжелая дверь заходила ходуном.

По полу катается клубок тел. С треском срывается с петель дверь. Врываются полицейские с префектом во главе…

В последнюю секунду вырвавшись из рук Тайминя, Венстрат добирается до окна. Изготавливается выпрыгнуть, но… внизу блуждают лучи от карманных фонарей полицейских. Дом оцеплен. Венстрат медленно поворачивается и также медленно подымает руки. У Смэша нет сил подняться. Он подымает руки, так и не вставая с пола.

Тайминь, шатаясь, подходит к начальнику полиции.

— Я штурман с «Советской Латвии», — обращается он к префекту.

— Знаю, господин Тайминь. Мы вас давно ищем.

— И только теперь отыскали?

— Лучше поздно, чем никогда! — шуткой пытается сгладить неловкость префект. — Арестовать! — указывая на Венстрата и Смэша, кивает он полицейским.

— Ну нет, это будет неучтиво! — улыбается Тайминь. — Разрешите прежде всего представить вам моих гостеприимных хозяев!.. Это господин Венстрат, его обычно величают шефом. А вон тот — господин Смэш!

— Знаю эту банду! — угрюмо бросает начальник полиции. — Не беспокойтесь, господин Тайминь! Все получат по заслугам.

— Остальные тоже?

— Разумеется. Мой девиз — закон и порядок. Но в первую очередь нам надо выяснить, кто в действительности принимал участие в вашем похищении, — говорит префект. — Это потребует известного времени. Запаситесь терпением.

— Могу вас избавить от этих затруднений… Запишите: депутат Борк! Консул Фрекса! Редактор Дикрозис!

На набережной народу все прибывает.

— Мне это не нравится! — гневно говорит Берлинг, показывая широким жестом на автомобили репортеров, фотографов, радиокомментаторов, на установленные в нескольких местах прожекторы. — Как я сразу не сообразил! Готов себя убить за это… — продолжает он. — Поведение Хеллера и его предложение мне с самого начала показалось подозрительным, но…

— О чем ты говоришь? — недоуменно спрашивает кто-то из лоцманов.

— О провокации! Ты что, не видишь, для чего они собрались на набережной? Тайминя встречают! — В его голосе звучит отчаяние.

— Я их предупрежу! — предлагает кто-то из лоцманов.

— Поздно! Они с минуты на минуту должны подъехать, мы уже ничего не в силах предпринять.

Консул Фрекса сидит в своей машине и поглядывает на часы.

— Запаздывают, — говорит он сидящему рядом Борку.

— Ничего, — улыбается Борк. — Стоит потерпеть.

— Господа, еще немного терпения, — радушно улыбается журналистам Дикрозис. — Еще минуточку терпения, и вы станете свидетелями неслыханной в Криспорте сенсации. Можете мне поверить! На такие вещи я мастак.

Журналисты отвечают на это признательной улыбкой.

…С командного мостика «Советской Латвии» Акмен с Дубовым напряженно наблюдают за необычной суетой на набережной.

— Что же они решили там учинить? — как бы самого себя спрашивает Акмен.

— Понятия не имею.

— Новую провокацию? В таком случае они опоздали. Через пятнадцать минут к нам на борт подымется лоцман.

— Лоцмана можно задержать. Не знаю, какая роль отведена нам в спектакле, но одно ясно: без нас он потерял бы всякий смысл.