Коре Холт - Морской герой

— Коли он и впрямь падет, кто поручится, что я получу эту пенсию? — кричит она.

— Не говори так, — отвечает Улауг и добавляет, как у нее заведено в таких случаях: — Коли случится беда, я замолвлю за тебя словечко перед Турденшолдом.

Улауг гордится тем, что помолвлена с Турденшолдом, хотя он сам об этом не знает. Умалчивать об этом в городе она не стала, все равно допытаются. А потому — твердая нравом, когда надо, — она презрела стыд, если только считать это стыдным, и поведала всему местному люду свою правду:

— Он был со мной и подарил мне этот шейный платок в знак благодарности! Когда я умру, в церковных книгах запишут: «Она сожительствовала с Турденшолдом».

И сегодня зеленый платок на ней. Она взмахивает им, чтобы подбодрить Кари. Но Кари только продолжает лить, слезы, и из ближних домов высыпают еще бабы, чтобы присоединиться к ее причитаниям.

— Укрепления в Спунвике захвачены! — уныло восклицает Кари. — Пролив Свинесюнд заперт шведами! Теперь они могут подкатить свои пушки прямо к крепости!

Но Улауг возражает, что Турденшолд сумеет прорваться через вражеские линии и подойти к Фредриксхалду.

— Уж кому знать об этом, как не тебе? — говорит Кари с ехидством, к которому примешивается надежда.

— Еще бы! — отзывается Улауг.

Ей пришла в голову хорошая мысль. Однажды она слышала, как капитан Колбьёрнсен говорил подполковнику Брюну слова, не предназначенные для ее ушей: «Надо распустить слухи, которые могли бы повредить шведам! Уж коли мы убиваем друг друга во имя всевышнего, так можно и наврать друг на друга».

Она наклоняется и шепчет на ухо Кари:

— Только между нами! Турденшолд взял в плен две сотни шведов и заковал их в серебряные кандалы!

— Серебряные?!

— Потому что он захватил приз у шведского короля Карла, и теперь у него вдоволь серебра. Он идет сюда из Копенгагена.

Улауг — прислуга в доме Колбьёрнсена, стало быть, ей известно многое, чего не знают другие, к тому же она помолвлена с Грозой Каттегата. Она улыбается женщинам, которые перестали лить слезы, быстрым движением вытирает собственные глаза и шагает дальше. Мужчины чередой домогались ее благосклонности после того раза, когда в городе Фредриксхалде гостил командор с «Белого Орла». Но она всем отказывала, потому что помолвлена.

На пути к крепости Улауг примечает подавленное настроение иных горожан, которые угрюмо точат старые сабли или смазывают смолой лучины. Зайдя во двор к одним таким кисляям, она отчитывает их. Поросенок висит на ее руке с недовольным видом, и капли крови в его ноздрях — словно след от презрительного фырканья. Разве они не знают, что с моря подходит тот, кого король Карл боится пуще огня, что у него на борту тысяча бочек с порохом и команда, которая не ложится спать, пока не упьется кровью шведов, павших от их мечей? Ужели не знают? А?

— Кому же знать об том, как не тебе, — отвечают они.

На косогоре, ведущем к крепости, Улауг снова решает передохнуть и кладет поросенка на траву. Сидя на камне и глядя на город, окутанный теплой вечерней мглой, она вспоминает то, что случилось ровно год назад.

Он явился в город на шлюпке. Матросы подняли весла, он выскочил на Королевскую пристань, и срочно были посланы гонцы за подполковником Брюном в крепость и за капитаном ополчения Колбьёрнсеном. Вечером она прислуживала за столом на пиру в крепости. Возможно — так она сама утверждала потом, — его темные глаза на миг задержались на ней, когда она в крахмальном белом чепчике, с непроницаемым лицом пробегала мимо него с подносом, полным всяких яств. Вечером, когда он и офицеры собрались в городе, в доме Колбьёрнсена, он ущипнул ее за щеку и сунул ей монету. Она присела в таком глубоком реверансе, что, выпрямляясь, даже споткнулась, рассмешив его и других мужчин. Чем ближе к полуночи, тем громче они смеялись.

Было решено, что Турденшолд заночует у Колбьёрнсенов, и после говаривали, будто он столь откровенно высказал свое пожелание, что мадам Колбьёрнсен покраснела и на мгновение прониклась добрым чувством к шведскому королю Карлу, о котором рассказывали, что он в жизни не прикасался к женщине. Хозяйка посчитала за лучшее покинуть общество и пожелать командору приятной доброй ночи. Говаривали также, что капитан затем удалился в свой кабинет. И пока Гроза Каттегата, проводив остальных гостей, в одиночку выпил еще бокал вина, капитан тем временем разложил в кабинете пасьянс. Если выйдет, решил он, жребий падет на Улауг. Она была ему особенно по сердцу, и он с большим вниманием слушал рассказ супруги про купание Улауг в лохани. Не выйдет пасьянс — жребий падет на ее сестру Бенте, ту, что вскоре после того бежала в Копенгаген с одним из матросов Турденшолда и, по слухам, там жила с ним в грехе. Товарищи матроса звали его Фабель. Бенте тоже прислуживала в доме капитана.