Януш Мейсснер - Черные флаги

Но испанцы, уверенные в своем перевесе и будучи вплотную к врагу, видимо решили покончить вначале с ним, а только потом приняться за другого, пока ещё только спешившего тому на помощь. Надеялись на число своих орудий и мощь огня, намного превосходивших возможности тех двоих; но не приняли в расчет их мастерства в управлении легкими и подвижными кораблями.

И вот в тот момент, когда обе каравеллы выполнили поворот и двойные ряды орудийных жерл уставились на “Золотую лань”, ее капитан резко сменил курс, повернув влево под самой кормой португальца. Почти тут же загремели его четыре фальконета, размещенные на кормовой надстройке, и одно из ядер перебило рею фок-мачты ближней каравеллы. Большой прямоугольный парус рухнул на палубу, произведя там замешательство, и залп, нацеленный в борт англичанина, прошел в нескольких ярдах от цели.

В тот же момент пустая до тех пор палуба португальского судна заполнилась людьми. Мартен издалека увидел клубы дыма, потом услышал густую, беспорядочную ружейную пальбу, сразившую на английском корабле нескольких матросов. Другая каравелла по широкой дуге ушла влево, отрезая англичанам путь отступления, а её носовые орудия раз за разом гремели парными залпами с верхней и нижней палубы.

Это заставило Мартена поспешить с решением.“Зефир”, летя как на крыльях, наконец оказался на дистанции прицельного огня, и если его вмешательство могло спасти “Золотую лань”, то было самое время действовать. Канониры с зажженными фитилями уже стояли у орудий рядом с наводчиками, ровнявшими дула; главный боцман Томаш Поцеха ждал только знака капитана, чтоб соскочить в люк на нижнюю палубу к своим батареям; рулевой Генрих Шульц следил за Мартеном с юта, готовый к маневру; матросы застыли у борта на брасах в ожидании приказа на разворот рей. Все взгляды сошлись на высокой, плечистой фигуре капитана, пристальные, напряженные, горящие нетерпением.

Он стоял посреди верхней палубы, широко расставив ноги, крупный, крепкий, словно молодой дубок из родным поморских лесов. Ноздри его дрожали, втягивая соленое дыхание пассата; казалось, он чует запах пороха и крови, которую предстоит пролить. Крови испанцев, столь же, а может и более ненавистных, как и кровь гданьских патрициев, с которыми в будущем тоже придется посчитаться.

Но сейчас он о них не думал; перед ним были испанцы, а исход схватки, к которой он готовился, был весьма неопределенным. Последний раз окинул взглядом экипаж, украдкой бросив взгляд назад, за корму, надеясь, что на горизонте увидит мачты “Ибекса”. Но его товарищ Соломон Уайт опаздывал. “Ибексу” по скорости далеко было до “Зефира”. Так что нечего было рассчитывать на его помощь, которая могла бы уменьшить перевес испанцев.

Мартен решил все поставить на карту: миновать первую каравеллу, где ещё наверняка не успели вновь зарядить орудия правого борта, и атаковать ту, которая отрезала отход англичанину.

— Два румба вправо! — скомандовал он.

— Есть два румба вправо! — повторил рулевой.

“Зефир” накренился, входя в поворот, а когда прозвучала следующая команда — “Так держать!” — тут же выровнялся, словно сам звук этих слов управлял его стремительным полетом.

Мартен кивнул главному боцману, указывая цель.

— Реи и паруса, — прогремел он. — Нужно снести их первым залпом.

Бородатое, заросшее до глаз лицо Поцехи исказила гримаса, считавшаяся у него улыбкой. Подняв огромную мозолистую ручищу, он сделал жест ладонью по горлу и исчез под палубой.

Тем временем экипаж испанской каравеллы, которая обстреляла “Золотую лань” и теперь приближалась к ней с наветреной стороны, готовился к абордажу: десятки моряков с длинными крюками в руках толпились у борта, а другие, стоя на носовой надстройке, пытались сверху забросить лини с крюками в ванты англичанина, чтобы притянуть корабли борт к борту.

Вторая каравелла все больше отставала, капитан её, видимо, решился на поворот, и корабль медленно уваливал влево, словно намереваясь миновать два других корабля и атаковать “Золотую лань” на встречных курсах.

Тут громыхнули четыре орудия “Зефира” с нижней палубы по левому борту, а секундой позже-еще три, стоявших между фок — и гротмачтами.

Стволы пушек прыгнули назад, рванув лини, лафеты подскочили и вернулись на место, туча черного дыма на миг заслонила обзор. А когда её развеял ветер, триумфальный вопль вырвался из груди пушкарей. На гротмачте не уцелел ни один парус, а реи либо свисали на обрывках рангоута, либо рухнули на палубу, сея замешательство и опустошение в рядах команды.