Святослав Сахарнов - Бухта командора

Вот и пещерка… А где же рыба?

Он остановился как вкопанный.

«Взять добычу измором? Ну конечно!» И все время, пока мы с Пако бродили по рифу, он стоял перед пустой норой, алчно поблескивая круглыми стеклянными глазками.

Я все ждал, когда акулы удивят меня своей охотничьей сноровкой.

Всякий раз плыву, присматриваюсь.

Вот на песчаной полянке греется их стайка — шесть штук, коричневые, с пестрыми спинами. Небольшие акулы-няньки. Лежат бок о бок. Одна шевельнется, столкнет с места соседку, та — следующую… Повертятся и опять замрут. Дремлют голова к голове, только у каждой около рта шевелится песок — дышат.

Надоело одной акуле лодыря гонять, привсплыла, пошла прямо на меня. Свернула, идет по краю рифа — слева кораллы, справа песок.

«На охоту? Куда же еще!»

Вижу, выплывает из-под скалы стайка щетинозубов.

«Сейчас, — думаю, — акула им задаст. Только брызги полетят!»

Нет, плывет акула дальше, щетинозубов словно не замечает.

«Ага, значит, они для нее — мелочь! Ей подавай крупнее».

Вот и покрупнее: три рыбы-ангела, черные, в золотую крапинку. Каждая с тарелку. Эти пожива.

Но и на них акула ноль внимания.

«Неужели ищет с себя ростом?»

Дернула акула хвостом, изменила путь. Плывет теперь над песком. Мордой у самого дна водит. С нижней челюсти усики свешиваются. Эти усики она по песку и волочит.

Вдруг — раз! — копнула мордой песок. Вылетела из него раковина. Акула ее на лету раскусила — хрусь! Глотнула — нет раковины!

Плывет дальше.

На песке два бугорка — два ежа с короткими иглами. Прошла над ними акула — ежи исчезли.

Долго я за ней наблюдал. В песок, в траву, в камни — повсюду свой нос сунула.

Моллюски, крабы, ежи, креветки — все ей сошло, все в пищу сгодилось.

Так и не удалось мне увидеть акульей охоты — настоящей, с кровью, с отчаянными схватками, какую описывают в книгах и показывают в кино.

Оказывается, и акулы бывают разные.

Отца Пако тоже звали Франциско. Он раньше ловил акул.

Все началось с перчатки. Отец Пако нашел ее в порту, куда он ездил за новым движком для электростанции. Перчатка была на правую руку, ладонь — из кожи толщиной в палец.

— Эта перчатка — ловить акул, — объяснили ему.

Франциско был молод, и глаза его загорелись. Он смастерил снасть и стал выходить в свободные часы в море. Ловил он по одной-две акулы и привык, что это дело нехитрое, требует только сноровки и осторожности.

В тот день он выехал с вечера, после захода солнца заглушил мотор и положил лодку в дрейф.

На корме у него валялась задняя нога овцы, а на крючки — Франциско ловил на нейлоновый трос с цепочкой и двумя крючками — была насажена овечья печень.

Не успел он забросить снасть, как лодку тряхнуло и он очутился на досках. В нескольких метрах за кормой кто-то шумно бился о воду.

Франциско встал на четвереньки и подобрался к мотору. Овечья нога с кормы исчезла, а за кормой что-то большое и черное колотилось о воду.

«Эге! Вот куда делась нога, — подумал Франциско, разглядев белый бурун и плавник, который то показывался над водой, то скрывался. — Ну берегись!»

Он подумал так и забросил приманку поближе к акуле.

Та уже покончила с овечьей ногой и кружила около лодки. Франциско водил приманку около акулы, но акула плавала взад-вперед и не торопилась хватать крючки.

Наконец она решилась. Короткий бросок — проглочены и наживка, и половина цепочки. Акула совершила прыжок и рухнула в воду, окатив Франциско с головы до ног. Он придержал снасть, и крючки намертво впились в акулью глотку.

«Теперь не плошать!» Правой, одетой в перчатку рукой Франциско половчее перехватил нейлоновый шнур и стал потихоньку стравливать его.

Леса, натянутая как струна, поползла по коже, все глуже врезаясь в перчатку. Франциско уперся ногой в борт лодки и, держа шнур двумя руками, сдавал акуле с боя каждый сантиметр.

Почувствовав, что леса ослабела, он начал понемногу подбирать ее.

Вода у борта качнулась, и при слабом свете звезд Франциско увидел около лодки длинную черную тень. Акула казалась неподвижной. Франциско вздохнул и на мгновение ослабил лесу. И тотчас же тень исчезла, шнур врезался в ладонь. Рассекая кожу перчатки, он стремительно скользил — акула уходила на глубину.