Лев Скрягин: Последний SOS «Вольтурно»

Спустя десять лет после открытия Бенджамена Франклина, впервые указавшего миру на электрическую природу молнии, англичанин Вильям Уатсон построил в Лондоне громоотвод. Зная, какую опасность молния представляет для кораблей, изобретатель обратился к адмиралу Ансону, в то время Первому лорду Адмиралтейства, с советом оборудовать все британские военные корабли громоотводами. Уатсон снабдил свой проект подробными чертежами и эскизами. По его идее громоотвод должен был быть сделан из меди в виде полос, проходящих от клотика каждой мачты вниз и уходящих за днище корабля в воду. Лордам Британского Адмиралтейства эта затея показалась слишком «дорогим удовольствием», и Уатсону было отказано в привилегии на изобретение.

Прошло лет двадцать, и в мире появился еще один поборник «молниеотводов» на кораблях. Им оказался некий Вильям Хэррис — выпускник медицинского факультета Эдинбургского университета. Оставив хирургию, тридцатилетний врач посвятил себя проблемам электричества и магнетизма. Он опубликовал несколько серьезных работ о молнии, о ее опасности для судов. В его трудах мы находим помимо интересных фактов и конкретные цифры. По сведениям, собранным Хэррисом из официальных источников Британского Адмиралтейства и Страхового Ллойда, с начала XIX века за 25 лет молния поразила 220 военных кораблей: 87 линейных, 55 фрегатов, 78 шлюпов и других более мелких судов. На этих кораблях Адмиралтейству пришлось заменить более 400 мачт и стеньг.

В те годы военные корабли и некоторые торговые суда Англии были снабжены съемными громоотводами, которые представляли собой проволочные цепи, поднимаемые во время грозы на сигнальных фалах мачт. Но они оказались малоэффективными. Хэррис рекомендовал Адмиралтейству ставить на корабли стационарные громоотводы, вмонтированные в стеньги, мачты и бушприты. Он считал, что громоотвод, который может надежно уберечь судно от молнии, должен представлять собой линию из медных полос длиной каждая по 4 фута, шириной 5 дюймов при толщине 1/8 дюйма, причем эти полосы должны были крепиться к дереву рангоута медными гвоздями через каждые 6 дюймов. Опыты с такими громоотводами англичане начали проводить с 1834 года на кораблях, приписанных к Портсмуту и Чатаму. Десять различных военных кораблей, начиная со 120-пушечной «Каледонии» и кончая шлюпом «Бигль» (где в это время находился Ч. Дарвин), были снабжены громоотводами Хэрриса. Но прошло четыре года, и Адмиралтейство потеряло интерес к «дорогой новинке» и перестало запрашивать командиров кораблей о работе громоотводов Хэрриса в случае попадания в эти корабли молний. О них, о громоотводах, вспомнили в 1838 году, когда из-за молнии едва не погиб корабль ее величества 90-пушечный «Родней». В декабре того года он оказался застигнутым штормом близ Сиракуз… Молния расщепила грот-стеньгу, убив двух матросов. Из-за начавшегося пожара корабль сильно пострадал и надолго ушел на Мальту в ремонт.

Трагедия с «Роднеем» привлекла внимание как англичан, так и французов. В Парижской Академии наук об опасности молнии был зачитан пространный доклад, а в палате общин британского парламента развернулись дебаты: ставить громоотводы Хэрриса на королевские корабли или нет. В результате этих дебатов были созданы два комитета: один — от флота, второй — от науки. В первый входил небезызвестный полярный исследователь Джеймс Росс, два солидных адмирала и некий Джон Даниелл — в то время известный в Англии специалист по электричеству. И хотя оба комитета четко высказались за внедрение на флоте громоотвода Хэрриса, лорды Адмиралтейства опять отказались его принять якобы ввиду высокой стоимости. В 1841 году решением парламента каждый корабль королевского флота должен был быть снабжен лишь съемными проволочными громоотводами. И чтобы убедиться в их бесполезности и принять идею Хэрриса, Адмиралтейству потребовалось более десяти лет. Лишь в 1852 году громоотвод, детище бывшего хирурга из Плимута, стал стандартной принадлежностью каждого корабля ее величества. Заметим при этом, что у нас в России подобные громоотводы из медных полос (но чуть тоньше) начали применяться на кораблях в тридцатые годы прошлого столетия, во Франции — после 1840 года. Но, тем не менее, Хэррису, можно сказать, повезло. В 1847 году он был удостоен звания рыцаря и премии за свои труды о молнии в размере 5 тысяч фунтов стерлингов. В 1860 году он получил должности государственного референта по электричеству и «королевского инспектора громоотводов» Англии.