Рафаэль Сабатини - Черный Лебедь

Де Берни покачал головой.

— Я б не стал ввязываться в бой. А просто ушел бы от вас — на такой посудине, как ваша, вы бы никогда за мной не угнались.

От восхищения злобные глазки Тома Лича широко раскрылись.

— А у тебя, черт возьми, зоркий глаз, если ты умудрился разглядеть ракушки у меня на днище, — сказал он.

Пьер поставил перед ними поднос с графинчиком рома, тремя стаканами, табакеркой, трубками и огнивом. И направился назад к буфету.

Каждый наполнил себе стакан. Примостившись с краю стола, Уоган принялся набивать трубку ароматным табаком. Де Берни последовал его примеру. Когда табакерку передали Тому Личу, тот брезгливо отодвинул ее в сторону.

— Ну, и что же это за караван? Давай выкладывай.

— Так вот, черт возьми. Через месяц на Кадис снимаются три испанских корабля — тридцатипушечный галион [34] Галион — торговое судно, обычно массивное и тихоходное, которое испанцы использовали для торговли со своими американскими колониями, в частности — для перевозки золота с перуанских рудников. под конвоем двух двадцатипушечных фрегатов [35] Фрегат — трехмачтовый военный корабль с двумя батарейными палубами (до 60 пушек), характеризовавшийся большой остойчивостью и отменным ходом. Использовался главным образом для крейсерства и разведки. . Трюм галиона будет под завязку набит сокровищами — золотыми дублонами [36] Дублон — средневековая испанская золотая монета. С 1557 года в Испании чеканились эскудо весом 3, 38 г (около 3, 0 г чистого золота). , жемчугами и прочими побрякушками.

Уоган, собравшийся раскурить трубку, так и застыл с зажженным трутом в руке. Услышав о несметных сокровищах, и он, и Том Лич от удивления раскрыли рты. Если де Берни не врал, то им обоим — капитану и штурману, — с их-то сноровкой, этих сокровищ хватило бы по гроб жизни, тогда уж они бы зажили как люди. Придя в себя от потрясения, Лич выругался — в знак того, что не верит ему ни на грош. Потом сухо прибавил:

— Разрази меня гром, если я поверю хоть одному твоему слову!

— Я тоже, клянусь моими потрохами, — пробубнил Уоган.

Де Берни окинул их презрительным взглядом.

— Я же говорил, столько золота вы видели только во сне. Повторяю — это правда. Теперь ясно, зачем я спешил на Гваделупу, зачем мне нужен корабль и вы в придачу? Надеюсь, теперь-то вы поняли, почему я благословил небо, когда оно послало мне вас обоих вместе с кораблем, который ждет только нас? Да-да, с тем самым кораблем, что у нас под ногами. Он нам еще пригодится.

Слова француза могли бы показаться неубедительными. Однако, ослепленные жадностью, пираты мигом клюнули на наживку. Том Лич подвинулся ближе к столу и, опершись на него голыми локтями, проговорил:

— Выкладывай все без утайки. Откуда узнал про золото?

И де Берни принялся рассказывать все по порядку. Его рассказ, нужно отдать ему должное, действительно походил на правду.

Однажды, месяц тому назад, они вместе с Морганом проходили мимо Каймановых островов [37] Каймановы острова — группа мелких островов в Карибском море к югу от Кубы и к северо-западу от Ямайки. 38 — в надежде напасть на след Тома Лича. Ночью был страшный шторм, а на рассвете, в пяти-шести милях к югу от Большого Каймана, они вдруг заметили шлюп [38] Шлюп — трехмачтовый парусный корабль средних размеров с батареей на верхней палубе и пушками небольшого калибра. Обычно использовался для разведки, посыльной службы и других подобных действий. , готовый вот-вот пойти ко дну. Так что едва успели подобрать людей. Спасенные оказались испанцами. Один из них, какой-то важный сеньор по имени Охеда, держал путь на Эспаньолу [39] Эспаньола — тогдашнее название о. Гаити. , куда ему нужно было попасть во что бы то ни стало, но во время шторма их шлюп сбился с курса. Да, в крутую переделку попал этот сеньор, не позавидуешь, тем паче, что накануне он здорово пострадал. Проклиная все на свете, он сказал, что ночью ему перебило позвоночник и он вряд ли дотянет до Санто-Доминго, куда ему нужно было позарез: он вез важное послание для командующего флотом.

— Послание, — сказал де Берни, — видно, и впрямь было важное: шутка ли, испанец уже на ладан дышал, а сам все твердил про него без умолку. Тут я решил держать ухо востро. Обещал передать его кому нужно на словах или на бумаге, если он решит написать письмо. Но он с ужасом отверг мое предложение, и это еще пуще распалило мое любопытство. Однако, — продолжал де Берни, — в конце концов он сдался и решил-таки написать письмо. Потом, уже под вечер, почувствовав, что конец его близок, он снова кликнул меня, велел позвать своего шкипера и принести перо к бумагу, что я и сделал. Я смекнул, что этот сеньор — а он действительно оказался с головой — решил написать его так, чтобы матросы, народ большей частью неотесанный, неграмотный, не смогли разобрать ни слова. Он продиктовал его по-латыни, буква за буквой, слово за словом, непосредственно шкиперу, хотя тот и сам скорее всего не смыслил в латыни ни уха ни рыла. Да, сметливый испанец попался, ничего не скажешь.