Рафаэль Сабатини - Черный Лебедь

На сей раз ему уже возразил не майор, а сам де Берни:

— Да, когда-то служил, но теперь все. Я подал в отставку. Как и вы, капитан, я возвращаюсь на родину, вкушать прелести заслуженного отдыха.

Однако майору хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним:

— Вы ведь прекрасно понимаете, все это смахивает на то, как «вор у вора дубинку украл»… Можете сколько угодно рассказывать сказки про ваших буканьеров, сударь. Вам должно быть хорошо известно, что, когда от них не стало никакого житья, пришлось посвятить вашего дружка Генри Моргана в кавалеры, чтобы он своими руками очистил здешние воды от своих же бывших сообщников.

Де Берни пожал плечами и, спокойно пригубив из кубка, откинулся на спинку кресла. Своим несколько надменным видом он показывал, что продолжать разговор не намерен. Тогда вместо него заговорил капитан Брэнсом.

— Кем бы ни был сэр Генри Морган, но именно ему мы обязаны тем, что можем теперь плавать здесь без всякой опаски. И наша безопасность — его заслуга, целиком и полностью.

В пылу спора майор опрометчиво затронул тему, которую сам же недавно отверг, оберегая спокойствие мисс Присциллы.

— Безопасность! Однако мне приходилось слышать о презренном буканьере по имени Том Лич, ему плевать на вашего Моргана, и он как ни в чем не бывало продолжает хозяйничать в Карибском море…

Лицо Брэнсома помрачнело:

— Да уж, Том Лич. Черт бы его побрал! Но Морган и на него найдет управу. Всем известно — от Кампече [21] Кампече — залив в южной части Мексиканского залива и его побережье (ныне — часть территории одноименного мексиканского штата). до Тринидада и от Тринидада до Багам, — за голову последнего из буканьеров Морган посулил пять сотен фунтов.

Де Берни вздрогнул. И, поставив кубок на стол, сказал:

— Разве он буканьер, капитан? Мне больно слышать это от вас. Нет, Том Лич — подлый пират.

— Истинно так, — подхватил Брэнсом, — разбойник, каких свет не видывал. Сущий изверг, без жалости и чести, воюет против всех и вся, помышляет только об одном — грабежах да разбоях…

Он было принялся рассказывать о злодеяниях Тома Лича, но де Берни жестом остановил его:

— Не стоит пугать мисс Присциллу.

Заметив, как побледнела девушка, капитан извинился перед нею и в заключение пожелал:

— Скорей бы Господь отправил этого мерзавца на виселицу!

И тут вмешалась мисс Присцилла:

— Довольно говорить о пиратах, — укоризненно промолвила она.

Майор понял свою ошибку.

Повернувшись к де Берни, девушка одарила его нежной улыбкой — как бы в награду за долготерпение и спокойствие, с каким он отвечал на выпады майора.

— Господин де Берни, не могли бы вы сходить за гитарой и спеть нам еще что-нибудь?

Француз поднялся, чтобы исполнить ее просьбу, а майор с горечью и недоумением спрашивал себя, почему страшные признания этого бродяги о его прошлом ничуть не ужаснули юное создание, вверенное его заботам. Действительно, сейчас ей как раз самое время окунуться в тишину и покой английской деревни — уж тогда-то она узнает, какая она, настоящая жизнь.

В разговоре, состоявшемся в кают-компании «Кентавра», выяснилось, какое место в истории занимал сэр Генри Морган, так что вряд ли есть необходимость добавлять к сказанному что-либо еще.

Власти обвиняли Моргана в том, что он не очень-то торопится покончить с пиратами, которыми кишело Карибское море, и осыпали его злыми, незаслуженными упреками. Ибо с тех пор, как Морган покинул «Береговое братство» [22] «Береговое братство» — самоназвание своеобразной пиратской республики на о. Тортуга. В «братстве» соблюдались некоторые нормы демократии: выборность капитанов, равномерное и справедливое распределение добычи, высаживание мятежников на необитаемые острова, забота об увечных и раненых сотоварищах. Единой общей идеей, сплачивавшей разномастных обитателей пиратской республики, была вражда к испанцам, считавшим Карибское море и прилегающую к Южной Америке часть Тихого океана собственной вотчиной. , он успел совершить настоящие чудеса. Уже одна сила его примера не замедлила принести свои плоды. Стоило ему только встать на защиту порядка и закона, как от могущества буканьерского флота, адмиралом которого он был, не осталось и следа, и те из его сподвижников, что последовали за ним, мало-помалу занялись мирным ремеслом, став лесорубами, плантаторами или стражами мира и спокойствия на морских просторах.