Михаил Попов - Илиада Капитана Блада

— Он заставил тебя, Элен, он истязал тебя?! — Эти слова прозвучали странно в устах измученного и растерзанного человека, к тому же обращенные к ухоженной, холодной и неприступной на вид красавице.

Элен, обжигаемая изнутри огнем, который почти невозможно было стерпеть, все же смогла произнести:

— Нет.

Энтони сразу как-то весь обмяк, обвис на руках стражников, словно из него выпустили воздух.

— Я не верил, до самого этого момента не верил. Что же ты сделала со мной, Элен. Это безбожно, этому нет ни названия, ни прощения.

Тирада Энтони оказалась короткой — кончились силы. Все также вися на руках стражников, он в последний раз поднял голову и с исчезающей надеждой в голосе спросил:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Он хотел, чтобы она сказала «нет», чтобы продолжился разговор, чтобы оставалась хотя бы тень надежды, но Элен, спасая себя от надвигавшегося помешательства, выдохнула:

— Да.

Дон Мануэль тут же сделал знак стражникам, и потерявшего способность что-либо понимать пленника уволокли.

— Быстро привести в порядок, — приказал дон Мануэль караульному офицеру, — очень быстро.

Вернувшись в комнату Элен, он застал мизансцену неизменной. Элен не упала в обморок, Аранта продолжала рыдать за ширмой. Дон Мануэль имел вид человека, одержавшего большую победу.

— Я удовлетворен вашим поведением, мисс, и поэтому снимаю наказание, которое должен был бы на вас наложить за один ваш опасный и неприятный поступок.

— Что? — Элен повернула к нему залитое слезами лицо.

— Сейчас я вам объясню. — С этими словами алькальд подошел к секретеру и начал одним за другим открывать его ящики.

— Как вы смеете! — слабым голосом возразила его невеста, не в силах встать с места.

— Я ищу флакон из синего стекла, который по вашей просьбе купила вам моя сестра-идиотка.

Аранта выбежала из-за ширмы. Элен вскочила со своего места и попыталась схватить дона Мануэля за рукав, он коротким движением оттолкнул ее, и она вновь оказалась в своем кресле.

— Вот, — дон Мануэль с торжествующим видом поднял над головой флакон, — люди всегда прячут свои ценности в одни и те же места. — Он расхохотался.

— Это я сама, сама захотела купить, — попыталась вмешаться Аранта.

— Так я тебе и поверил, — усмехнулся дон Мануэль и обернулся к невесте.

— Так когда вы собирались плеснуть мне это в вино — до церемонии бракосочетания или все же после?

— Я не собиралась убивать вас, — тихо сказала Элен. — Хотя вы заслуживаете самой страшной казни.

— Тогда зачем вам понадобился этот яд?

— Я хотела убить себя.

— Это неубедительно.

Дон Мануэль опять рассмеялся, любуясь, как играют в свете гаснущего солнца синие грани флакона.

— Как я уже сказал, вы заслуживаете весьма серьезного наказания, но за то, что вы так мужественно сыграли свою роль, я прощаю вас. Кроме того, мне даже понравилось, что вам приходят в голову столь преступные идеи, это обещает в будущем нескучную совместную жизнь.

— Ведь Элен не любит тебя, братец, — неуверенно вмешалась Аранта, — ведь силой нельзя заставить человека полюбить.

— Мне удастся. Вспомни, сестра, что мне в жизни не удавалось? Я добился того, что мисс Элен выходит за меня замуж, я добьюсь того, что она полюбит меня. В крайнем случае отравит. Что может быть прекраснее, чем принять смерть из рук любимой женщины!

С этими словами дон Мануэль направился к выходу, но в дверях остановился.

— Начинайте готовиться к свадьбе, она состоится сегодня вечером, — сказал он и вышел.

Девушки некоторое время оставались на своих местах: Элен в кресле, а Аранта посреди комнаты с растерянным видом. У обеих было ощущение полной и окончательной катастрофы. Наконец у Элен появилась способность говорить.

— Аранта!

— Да, Элен.

— Вели сменить занавеси в окнах своей комнаты.

— На красные?

— На красные.

— Ты решила бежать к Лавинии?

— Ты видишь сама, что у меня нет другого выхода.

— Я чувствую, что ее приглашение — это какая-то ловушка, Элен.

— Я тоже это чувствую, но даже если она меня убьет, то это не больше того, что я сама собиралась с собой сделать. Пусть Лавиния сыграет роль яда. Но главное не это.

— А что?

— Чтобы Энтони оказался на свободе.

Когда дон Мануэль вошел в помещение магистратуры, он увидел забавную картину. В торце стола сидел капитан Блад с гусиным пером в руке, перед ним лежал лист бумаги. За спиной англичанина толпились испанские офицеры и внимательно следили за перемещениями пера по листу, на их лицах было выражение живейшего интереса.