Рэймонд Чандлер - Высокое окно

– Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы, в конце концов. Слишком много болтает.

Он резко помотал головой.

– Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину – но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?

– Довольно мила – на старомодный манер.

Он нахмурился:

– Я имею в виду мать. Мерле – просто бесхитростная маленькая девочка. Я и сам знаю.

– Ваша дьявольская проницательность пугает меня, – сказал я.

Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним пальцем пепел с сигареты. Почти – но не совсем. Он внимательно следил за тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.

– Так о матери, – спокойно повторил он.

– Старая боевая лошадь, – сказал я. – Золотое сердце, но все золото упрятано глубоко и надежно.

– Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно, что сдирать с себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?

– Понятия не имею, – сказал я. – С чего вы вообще это взяли?

– Ну, как… одно ваше присутствие. И Мерле…

– Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.

Он вспыхнул.

– Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара сотен…

– Я должен оскорбиться, – сказал я. – К тому же мне запрещено с вами разговаривать. Приказ.

– Но почему, черт возьми?

– Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало, удовлетворяя любопытство каждого встречного.

– Должно быть, в воздухе много электричества, – раздраженно заметил он, – если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.

Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были желтые полоски и надписи «Роузмонт. Х. Ричард, 3…» – остальное обгорело. Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.

– Я люблю свою жену, – вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие белые зубы. – Несколько сентиментально, но это правда.

– В Ломбардии по-прежнему все спокойно.

Он продолжал, все так же щерясь:

– Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она привыкла жить весело. У нас… что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со мной.

– Вы слишком скромны, – сказал я.

Он сверкнул глазами и постарался – небезуспешно – сохранить аристократический вид.

– Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще. Может… – Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня: -…может быть, дело в Морни?

– Может быть, – весело согласился я.

Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил:

– Тут я влип, это ясно. Но я не предполагал, что она знает. Должно быть, Морни все-таки позвонил ей. Он обещал не делать этого.

Дальше было просто.

– Сколько вы должны ему? – спросил я.

Нет, не просто. Он снова стал подозрительным.

– Если он звонил, то сказал бы. А мать сказала бы вам.

– Может быть, дело не в Морни, – вздохнул я, мечтая о стакане крепкого виски. – Может быть, повариха беременна от мороженщика. Но если Морни – то сколько?

– Двенадцать тысяч. – Он опустил глаза и покраснел.

– Угрожает?

Мердок кивнул.

– Пошлите его добывать деньги под липовые векселя, – посоветовал я. – Что он за человек? Серьезный малый?

Мердок снова поднял глаза, лицо его было решительным.

– Думаю, да. Думаю, они все такие. Специализировался в кино на ролях злодеев. Вызывающе красив, бабник. Но не думайте чего-то такого. Линда просто работала там – как работают официанты или музыканты. И если вы все-таки интересуетесь ею – вам будет трудно отыскать ее.

Я вежливо улыбнулся.

– Почему это мне будет трудно отыскать ее? Она ведь, надеюсь, не зарыта на заднем дворе?

Он резко поднялся, и тусклые глазки его гневно сверкнули. Чуть наклонясь над столом, он довольно аккуратно выхватил из внутреннего кармана маленький пистолет, на вид двадцать пятого калибра, который, похоже, приходился родным братом пистолету, лежавшему в столе Мерле. Направленное на меня дуло выглядело довольно зловеще. Я не шевельнулся.