Андрей Константинов - Байки служивых людей

Так вот, вернемся к нашей истории. Однажды, после окончания служебного дня, Арина, переодевшись в гражданскую одежду – легкомысленные брючки, туфли на шпильке и полупрозрачная блузка, – отправилась гулять по городу и, снедаемая чувством одиночества, забрела в ресторан. А в том ресторане увидела она знакомых алжирских офицеров, ну и подсела к ним. Слово за слово, рюмкой по столу, как-то так непонятно получилось, что, несмотря на всю свою офицерскую и курсистскую закалку, накушалась Арина водки с небольшим, но явно видимым невооруженным глазом перебором и возможности передвигаться самостоятельно оказалась лишена. Известное дело, офицер офицера в беде не бросит. Даже если это офицеры разных стран и армий. Благородные алжирцы подхватили лейтенанта женского рода под руки (а может, и под что еще, но об этом история умалчивает) и начали осуществлять доставку «груза» в расположение воинской части – конкретно, к месту дислокации офицерского общежития.

Прибыв на проходную, они, однако, столкнулись с серьезной проблемой. Так уж неудачно сложилось, что в тот день на проходной на вахту заступила новая дежурная из числа служащих Советской Армии (жена какого-то подполковника, служившего в том же учебном центре). Эта достойная дама, к несчастью своему, в лицо лейтенанта Арину не знала, несмотря на ее невероятную популярность среди мужских представителей тамошнего офицерского корпуса. А потому среагировала дежурная адекватно полученным строжайшим инструкциям – ясное дело, на новом-то месте человек всегда себя сначала с наилучшей стороны проявить хочет. Товарищ дежурная преградила своим облеченным полномочиями телом дорогу алжирским офицерам и начала их строго отчитывать. Дескать, мало того, что сами вернулись в дым урытые, так еще имели наглость какую-то блядь с собой приволочь. Да к тому же полностью невменяемую. Алжирцы пытались ей что-то объяснить, но беда-то в том и состояла, что по-русски они считай совсем не говорили (а иначе зачем бы нужны были в том центре переводчики?), а товарищ дежурная не владела ни французским, ни арабским, доводы алжирских офицеров не воспринимала и все больше зверела.

Ситуация накалялась, и когда дежурная, возмущенная чрезвычайным происшествием до глубины души, раз в пятнадцатый очень громко выкрикнула слово «блядь», прислоненная к стенке лейтенант Арина вдруг открыла левый глаз и достаточно внятно сказала: «Я не блядь, а лейтенант Советской Армии». После чего глаз закрыла. Сил на то, чтобы вытащить из лифчика хранившееся там удостоверение личности советского офицера, у нее не хватило, поэтому подтвердить свои слова она ничем не смогла, и ее заявление соответственно было воспринято потерявшей дар речи дежурной как наглая и беззастенчивая провокация и клевета на несокрушимую и легендарную Советскую Армию. Дар речи, однако, дежурная потеряла ненадолго, она схватила служебный телефон и вызвала гарнизонный патруль, мотивировав свою просьбу дежурному по центру тем, что на вверенном ей участке происходит попытка несанкционированного проникновения посторонней гражданки в общежитие для иностранных офицеров.

Патруль немедленно прибыл на место событий. И надо ж было так случиться, что начальник патруля, абсолютно зеленый лейтенант, недавно прибывший в новую часть, тоже Аришу в лицо не знал. Он взял ее на руки и доставил в специальное помещение, время от времени служившее в нашей части чем-то вроде гауптвахты. Там Ариша была сгружена на пол на предмет протрезвления для дальнейшего выяснения обстоятельств. А поскольку в армии у нас бардака хватает и кто-то что-то все время забывает, так вот забыли в этой кутузке и Арину – не надолго, правда, а всего лишь до утра. Но она-то проснулась значительно раньше и буквально изошла вся на крик, требуя, чтобы ее немедленно выпустили, и вопя, что она советский лейтенант, чем немало развлекала сторожившего ее солдата-срочника армянской национальности, плоховато говорившего по-русски.

А поутру о попытке проникновения к офицерам-иностранцам простой советской шмары было доложено по команде, то есть замполиту центра, товарищу полковнику Деревянненко, имевшему в переводческой среде кличку Дю Буа. (Дю Буа – это максимально точная попытка перевести фамилию Деревянненко на французский язык.) Товарищ полковник, желая детально выяснить ситуацию, прибыл посмотреть на задержанную, ворча при этом на исполнительного дурака лейтенанта, мол, на хера было задерживать-то девку, дали бы по жопе и выкинули за ворота, мы ж не милиция, а вам, дуракам, волю дай, всякую дрянь в часть потащите. Когда дверь узилища распахнулась, потрясенный Дю Буа, зная, конечно, о родственных связях Арины в Политбюро, вдруг понял, что карьера его может на этом эпизоде и закончиться. Арина строго посмотрела на полковника и осипшим от ночных воплей голосом спросила: «Что происходит?» Товарищ полковник, говорят, тут же нашелся и молодцевато гаркнул, что, мол, разберемся и накажем. Очевидцы утверждают, что на дежурную, проявившую излишнюю недоверчивость, замполит орал так, что слышно было даже на пятом этаже общежития. Несчастная слегла в тот же день с ужасной мигренью и подозрением на сердечный приступ.