Александр Дюма - Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 3

– Очень справедливо.

– И… надо, чтобы она хоть немного умела говорить по-английски.

– Бог мой! Кто-нибудь вроде мадемуазель де Керуаль, например, – оживленно проговорила принцесса.

– Ну да, вот вы и нашли… ведь это вы сами нашли, сестра моя, – обрадовался Людовик XIV.

– Я увезу ее, и я думаю, что ей не придется жаловаться на это.

– Конечно, нет; поначалу я назначу ее полномочною обольстительницей, а затем к ее титулу присоединю и поместья.

– Превосходно.

– Я уже вижу вас в дорожной карете, дорогая сестрица, и совершенно утешенной во всех ваших печалях.

– Я уеду при соблюдении двух условий. Первое – я должна знать, какого рода переговоры я буду вести.

– Сейчас сообщу. Вы знаете, что голландцы ежедневно в своих газетах поносят меня; их республиканские замашки я дольше терпеть не намерен. Я не люблю республик.

– Это понятно, ваше величество.

– Я с досадою вижу, что эти владыки морей (это они сами себя так величают) мешают французской торговле в Индии и их корабли вскоре вытеснят нас из всех европейских портов; подобная сила, и притом в таком близком соседстве, мне очень не по душе, дорогая сестра.

– Но ведь они ваши союзники?

– Вот почему они поступили весьма опрометчиво, выбив медаль, которая изображает Голландию, останавливающую, как Иисус Навин, солнце, и снабдив ее надписью: «Солнце, остановись предо мною». Это отнюдь не по-братски, не так ли?

– А я думала, что вы уже забыли про этот пустяк.

– Я никогда ничего не забываю, сестра моя. И если мои подлинные друзья, каков ваш брат Карл, захотят присоединиться ко мне…

Принцесса задумалась.

– Послушайте, – сказал Людовик XIV, – можно поделить владычество над морями, и раз Англия терпела уже подобный раздел, то разве я хуже голландцев?

– Этот вопрос будет обсуждать с королем Карлом мадемуазель де Керуаль.

– А в чем состоит ваше второе условие, сестра моя?

– В согласии принца, моего мужа.

– Оно будет дано.

– Тогда я еду, брат мой.

Услышав эти слова, Людовик XIV повернулся к тому углу зала, где находились Кольбер с Арамисом и д'Артаньяном, и подал своему министру условленный знак.

Тогда Кольбер, резко прервав начатый разговор, обратился к Арамису:

– Господин посол, давайте поговорим о делах.

Д'Артаньян тотчас же удалился. Од подошел к камину, откуда можно было услышать все то, что король будет говорить своему брату, который в сильнейшем беспокойстве направлялся ему навстречу.

Лицо короля оживилось. На нем была видна непреклонная воля, которой во Франции уже никто не перечил и которая вскоре не будет встречать отпора во всей Европе.

– Принц, – заявил король своему брату, – я недоволен шевалье де Лорреном. Вы его покровитель, посоветуйте ему в течение нескольких месяцев попутешествовать.

Словно снежная лавина в горах, эти слова свалились на принца, обожавшего своего фаворита и сосредоточившего на нем всю свою нежность.

Он воскликнул:

– Чем шевалье мог разгневать ваше величество?

И бросил яростный взгляд на принцессу.

– Я сообщу вам об этом, когда он уедет, – отвечал невозмутимо король.

– А также когда принцесса, ваша супруга, отбудет в Англию.

– Принцесса в Англию! – пробормотал пораженный изумлением принц.

– Через неделю, брат мой, а куда мы с вами поедем, я оповещу вас позднее.

И, подарив принца улыбкой, чтобы подсластить горечь двух столь внезапных известий, король круто повернулся на каблуках и отошел от него.

В это время Кольбер продолжал разговор с герцогом д'Аламеда.

– Сударь, – сказал Кольбер Арамису, – пришло время, когда нам подобает внести полную ясность в отношения между нашими странами. Я помирил вас с королем, я не мог поступить иначе по отношению к такому выдающемуся человеку, как вы; но так как и вы проявляли порою дружеские чувства ко мне, то теперь и вам представляется случай доказать их искренность.

Впрочем вы более француз, чем испанец. Ответьте мне с полною откровенностью: можем ли мы рассчитывать на нейтралитет Испании, если нами будут предприняты кое-какие действия против Голландии?

– Сударь, – отвечал Арамис, – интересы Испании не оставляют ни малейших сомнений. Возбуждать Европу против Голландии, к которой в моей стране существует старинная ненависть из-за завоеванной ею свободы, такова наша политика, ставшая традиционною: но король Франции находится в союзе с Голландией. Затем вам, конечно, известно, что война с этой страной была бы войною да море, которую Франция, мне кажется, не в состоянии успешно вести.