Дмитрий Устинов: Во имя победы

Как глубоко и точно выражено народное восприятие Волги! В памяти моей сохранился эпизод из далекого детства. Как-то, закупавшись, наплававшись вволю, завели мы с друзьями разговор о дальних краях, где начинается Волга, откуда несет она свои воды. В наш разговор вмешался седой, но еще крепкий, жилистый грузчик. Он частенько наблюдал за ребячьими играми на берегу, и в глазах его всегда светилась добрая улыбка.

– Вот вы говорите: Волга, откуда она, что она, – сказал вдруг старик. Мы враз умолкли и обернулись к нему. – Да… Волга, брат, это всем рекам река. Я бывал там, где она начинается…

Старик умолк, глядя вдаль. Молчали и мы. Но вот он встрепенулся и странно помолодевшим голосом продолжал:

– Течет там, скажу я вам, совсем маленький ручеек. Видно, родник в земле прячется. Это место истоком называется. Ручеек к ручейку – и вот уже речка. И течет она по земле, собирает все новые ручейки, покуда не становится такой вот красавицей рекой.

Старик снова надолго замолчал. Мы уж собрались бежать в воду, зашевелились было, да задержались поглядеть, как старый грузчик раскуривает свою видавшую виды трубку.

– И люди – как реки, – вдруг снова заговорил он, выпустив клуб дыма. – У каждого свои истоки, свои водовороты, заводи и перекаты на пути бывают. Но если человек смолоду живет честным трудом, рубашки своей для товарища не пожалеет, то и сам он всегда будет нужен людям. А когда люди вместе, они, как ручейки, сливаются и получается людская река. Пожалуй, посильней нашей Волги-матушки…

Как прав был тот старый волгарь! Может быть, ему и довелось увидеть, как слились ручейки народного гнева в могучий поток революции, как смыл он с родной земли все старое и отжившее, что мешало строить жизнь по новым, самым справедливым законам социализма.

Великий Октябрь открыл новую эру в истории нашей Родины и всего человечества. И мой родной город словно заново родился.

Время гигантски ускорило свой бег. Только объем промышленной продукции, выпускаемой в городе, увеличился за послеоктябрьские годы более чем в тысячу раз. Вместо пыльных и ухабистых улочек пролегли широкие асфальтовые реки проспектов, зеленые бульвары, просторные площади и скверы, вместо неказистых подслеповатых строений – красивые, светлые многоэтажные здания.

Когда мы приехали в Куйбышев, стоял теплый, солнечный, напоенный свежестью сентябрьский день. Такие дни не редкость в начале осени на Волге. Мы направились на набережную. Здесь ярко полыхали цветами клумбы, зелень деревьев была чуть-чуть разбавлена багрянцем и желтизной. Дышалось, как в дни молодости, легко, полной грудью.

Вдруг навстречу нам вышла в свадебном наряде молодая красивая пара в веселом, шумном окружении. От них исходило столько счастья и радости, что на набережной словно прибавилось солнца. Мы подошли к молодым, поздоровались. Узнали, что они оба студенты. Я поздравил их, пожелал дружной, счастливой семейной жизни. Разговорились – у земляков всегда найдутся общие темы. Перед тем как проститься, спрашиваю:

– Может, сфотографируемся на память?

– А мы вас хотели об этом попросить, Дмитрий Федорович! – отвечают молодые.

Нашлись и фотоаппарат, и фотограф – один из товарищей, который был вместе с нами. Первый секретарь Куйбышевского обкома партии Евгений Федорович Муравьев и я стали рядом с новобрачными… Снимок получился удачный – и молодым, и мне на добрую память.

Память… Насколько беднее мы стали бы внутренне, если бы вдруг утратили способность хранить в памяти то, что было с нами когда-то, беречь в своем сердце живую связь с прошлым, с событиями и свершениями, которым нам довелось быть сопричастными! Верно говорят: настоящее вырастает из прошлого. Без него нет будущего…

Если представить себе память как своего рода сокровищницу, которая постоянно пополняется, то воспоминания об отчем доме составляют, как мне кажется, важную долю ее основного фонда. Наша привязанность к отчему дому, ко всему, что связано с ним, – это частица памяти не только о собственном прошлом, но и о прошлом своего народа, своей страны. Без нее человек подобен перекати-полю: у него нет глубинной, корневой связи с землей, что его породила. Недаром в нашем народе таких людей называют Иванами, не помнящими родства.

В памяти о прошлом, в частности в памяти об отчем доме, кроются живительные истоки многих добрых и светлых качеств человеческой личности.

В доме на Самарской улице – она и по сей день называется так же – мы жили на первом этаже, в двух маленьких комнатках, вшестером: отец, мать, три старших брата и я. Жили дружно, хотя было тесно, а нередко – голодно и холодно.