Андрей Кемаль: ИГИЛ. Зловещая тень Халифата

Третьей опорной точкой нашей конструкции является марксистский анализ империализма в его специфических проявлениях, характерных для данного региона, и в особенности катастрофическое влияние американской интервенции в Ирак. Как полагает Алекс Каллиникос (и отстаивает это в своем журнале и не только), провал этой тщеславной затеи имел глубокие последствия, как на региональном, так и на глобальном уровне [21]. Как было отмечено ранее, надрыв американского империализма в Ираке, в сочетании с последствиями неолиберальных реформ на региональном уровне, породили фрактальный процесс «изнашивания периферий «сразу по нескольким направлениям. Относительное ослабление американской гегемонии дало региональным силам большее пространство для маневра друг относительно друга, равно как и создало пространство, в котором могли появиться новые непредсказуемые игроки наподобие ИГИЛ.

Но дальнейшие империалистические интервенции с целью «исправления «проблем, порожденных предыдущими интервенциями – будь то авианалеты или вторжения сухопутных сил – лишь укрепят позиции ИГИЛ как защитников населения, находящегося под их властью, либо создадут предпосылки для появления идеологических преемников ИГИЛ. Хотя мы не можем в рамках данной статьи предоставить исчерпывающее толкование взаимозависимости между империалистической политикой на Ближнем Востоке и ростом расизма и исламофобии в США и Европе, но подтверждением существования этой взаимосвязи является тот факт, что такое клеймо социального отчуждения привело многих иностранцев под знамена ИГИЛ.

Последняя ключевая точка, на которой базируется наш анализ, это понимание роли человеческого фактора в предопределении результатов безличностных и долговременных процессов. В каком-то смысле, это задача по соединению воедино различных масштабов анализа. Одной из сильнейших сторон революционного марксизма является способность соединять индивидуальные и коллективные действия с абстрактным мышлением, которое помогает нам лучше понимать, как работает общество. Марксистский анализ предоставляет уникальную перспективу, потому что он утверждает существование реальной альтернативы ИГИЛ – активное включение народных масс региона в борьбу за хлеб, свободу и социальную справедливость, которые были лозунгами революций 2011 года.

Американская оккупация Ирака в 2003 году запустила процесс, который целиком изменил иракское государство и общество, что послужило прямой причиной явления ИГИЛ в 2014 году (которое, впрочем, не было неизбежным). Американские чиновники утверждали, что строят «консоциональную демократию», где власть будет разделена между представителями различных религиозных и национальных сообществ согласно системе квот.

Консоциональный подход к управлению Ираком привел к крайне неолиберальной политике, которая продвигалась такими фигурами, как Поль Бремер, назначенный управлять коалиционным правительством, установленным после вторжения в стране. Пережив санкции, войну и оккупацию, иракское общество превратилось в настоящую гремучую смесь. Американские представители свидетельствовали в частном порядке, что они рассчитывали сохранить контроль над разворачивающимися процессами и использовать их к своей пользе, правильно играя на противоречиях между различными сектантскими группировками, и время от времени их подогревая. В реальности система, которую они создали, быстро вышла из-под их контроля, и исправить ситуацию удалось только временно – заоблачными вливаниями денег и военных сил во время «операции» 2007–2008 годов.

Важно рассматривать развитие ситуации после 2003 года в правильном контексте. Иракское общество и до вторжения не было целиком свободно от сектантства. Баасистский режим долгое время использовал сектантство и провоцировал этнические конфликты для поддержания собственной власти. Например, правительственная пропаганда рисовала все шиитские оппозиционные группы как «пятую колонну», работающую на соседний Иран, а правительство проводило политику «арабизации «в населенных курдами районах северного Ирака, с целью упрочнения собственного контроля над богатыми нефтью северными городами Киркук и Мосул.

Тем не менее, влияние сектантства в значительной степени сводилось на нет целым рядом факторов, включая смешивание иракцев различных вероисповеданий в правительственном аппарате. Столица страны, Багдад, была населена множеством курдов даже во время пика противостояния между Саддамом Хуссейном и курдскими повстанцами на севере [22], и, несмотря на попытки некоторых шиитских исламистских сил представить дело иначе, большинство иракских шиитов, призванных в вооруженные силы, не спешили брататься с иранскими единоверцами во время ирано-иракской войны. Более того, сохранялось наследие времен ожесточенной политической борьбы периода 40–60‑х годов, где лидировали такие секулярные силы, как Баас и Коммунистическая партия, и борьба была отмечена высоким уровнем развития забастовочного движения и социальных протестов, память о которых не стерлась еще у старшего поколения активистов [23].