Анатолий Максимов - Перемирие между СССР и Третьим Рейхом, или «Мценская инициатива» Сталина

Впрочем, все по порядку.

А порядок был таков. Из сотен удачных и ярких своей полезностью Отечеству действий во время войны автор остановил свое внимание на трех моментах: во-первых, «блицкриг» германской военщины не состоялся, ибо помешала Красная армия; во-вторых, победная Битва за Москву, и мир воспрянул духом: фашистов можно бить; и в-третьих, переговоры о перемирии с Германией.

За время работы над рукописью мысль автора многократно возвращалась к весьма высокой оценке совершенного Красной армией, военным командованием, руководством страны и советским народом в Битве за Москву: это был «первый реванш» для всех стран, воевавших против Германии. Но если с провалом «блицкрига» и «первым реваншем» все было достаточно ясно, то сам факт возможности переговоров наводил на размышления в связи с отсутствием сопутствующих им подробностей.

«Первый реванш» способствовал расширению антигитлеровской коалиции и росту движения Сопротивления в странах, страдающих под сапогом гитлеровского солдата. В тылу немецких войск на временно оккупированной советской территории все сильнее бушевал огонь народного гнева. Однако…

Война – явление столь многогранное, что каждый из ее участников видит события из «своего окопа»: глава государства и древнекитайский мыслитель, советский маршал и разведчик, историки спецслужбы и гитлеровский министр. Отрывочно их взгляды на войну выглядят так: «следить, чтобы не пошли с Гитлером», «это не просто победа», «хорошо работающая разведка», «информация стратегического значения», «достаточно для его отражения», «война проиграна».

Не раз я вчитывался в тексты карточек с афоризмами мыслителей, философов, военных, разведчиков, политиков. И, конечно, перед глазами была столь значимая своей глубиной мысль Конфуция, древнекитайского мыслителя из VI века до н. э.:

«Находясь перед угрозой вражеского вторжения, следует прибегнуть к обману, которого может оказаться вполне достаточно для его отражения».

Но истинное понимание этой мысли автор начал осознавать, лишь когда она была воспринята в триаде – «блицкриг», «первый реванш» и «переговоры». Фактически откуда-то из глубины души пришла попытка констатации того факта, что указанная «триада» выглядит своеобразным «военно-политическим айсбергом Мировой войны». Итак, «блицкриг» и «реванш» – эти два явления войны поддаются количественному и качественному обсчету. А вот «переговоры»?!

Еще раньше автор рискнул углубиться в историю нашего Отечества – Руси и России, Российской империи и Советской России. Это означало, что далекое и не столь давнее прошлое должно было подсказать ответ на недавнее настоящее из жизни страны в годы Великой Отечественной войны, причем в его трех ипостасях – политической, экономической и военной.

И помогла мне в этом замечательная личность – мой многолетний спутник по волнам истории нашего Отечества и ее славной составляющей – истории разведки госбезопасности.

Приходилось прояснять то, что часто искажалось, а временами подвергалось сознательной лжи недоброжелателями и недобросовестными обладателями пера. Приходилось при этом искать общие заветы, характерные для разведчиков всех поколений разведывательного труда – русского, российского и советского.

Благодаря встрече в это время со Старым Чекистом-Разведчиком автор встал на тропу вселения в души будущих разведчиков бесконечно верной мысли: они продолжатели дела всех прапраразведчиков на пользу тысячелетней Российской государственности.

Это время было богато общением с коллегами, часто неординарными в нашей профессии. Но эта встреча…

Примечание.Как это уже не раз случалось, «запальным устройством» для автора в его очередном увлечении «с пером и бумагой» становились весьма скудные сведения. Так и эту рукопись он затеял, имея всего несколько интригующих намеков на «таинственные переговоры о перемирии».

Растревожили его душу по этой «проблеме» писатель-фронтовик Владимир Карпов и вопрос слушателя на лекции, а окончательно вовлекла в «тему» записка-призыв поработать над ней Старого Чекиста-Разведчика.

Ну не мог автор противиться мысли Николая Коперника: «Живому уму достаточно немного увидеть и услышать, для того чтобы потом долго рассуждать и многое понять». Ведь этот призыв преследует автора с глубокого детства – со школы, военно-морского училища, спецкурсов госбезопасности, при работе в контрразведке, разведке, в учебном заведении службы…