Вильгельм Прюллер: Солдат на войне. Фронтовые хроники обер-лейтенанта вермахта. 1939 – 1945

И это единственные «подвиги», которыми могут гордиться поляки.

Трусы, трусы – вот кто они! Невозможно заставить их принять настоящий бой. [15]Но зато они хороши в убийствах! Если на моем пути попадется хоть один вооруженный гражданский, я собственными руками оторву ему голову. Клянусь, что я сделаю это!

Мы уже успели проехать через множество поселков и повсюду видели одну и ту же картину: дома, которые подверглись огню нашей артиллерии и были охвачены огнем. Бездомные семьи, плачущие женщины и дети, которых ничего не ждет в будущем. Не думаю, что ответственные господа в польском правительстве, которые в своем безумии навлекли несчастья и беды на польский народ, смогут когда-нибудь в полной мере ответить за свои действия.

Я виню министра Рыдз-Смиглы [16]в совершении бессовестного мошенничества самым безответственным образом. Я хотел бы еще сказать вот что: мы воюем не только за наши собственные права. На самом деле мы воюем и за бедный польский народ, который правящая клика лишила любого намека на цивилизацию и культуру. Представьте себе город с населением 30 тысяч жителей, где нет даже гранитных или каменных мостовых, не говоря уже об асфальтовых дорогах. Грязь. И ничего, кроме грязи. Вам стоит только взглянуть на дома польского крестьянского населения, в которых оно вынуждено жить, подумать о сотнях тысяч неграмотных здесь, в Польше. И вполне естественно, что «общественный прогресс» проходит здесь именно точно такими же темпами. Мужчина получает 70 грошей за целый день тяжелых работ на ферме. А это даже меньше, чем 40 пфеннигов!

Таким образом, теперь нашим долгом является освобождение польского народа от всего этого свинства, чтобы под нашим руководством он превратился в одну из самых счастливых наций на земле. [17]

Вечером мы продолжили наш путь. До трех часов ночи. Но и тогда мы успели проехать не так уж много. С учетом постоянных объездов, плохих дорог и дорожных происшествий, что происходят каждые десять минут. Грузовик с боеприпасами для колонны машин подразделения тяжелых пулеметов упал с четырехметрового склона. Сегодня я все еще жив, как и ты, и Лоре. Все мы!

Мы ушли не очень далеко. Застряли в следующем поселке. Несколько часов назад подразделение польских саперов снялось со своих позиций, оставив понтоны, свои тяжелые пулеметы, боевую технику и даже радиостанцию. Никогда еще нам не доставалась радиостанция в рабочем состоянии. Мы слушаем новости из Лемберга (Львова). Возможно, это единственная польская радиостанция, которая еще работает. Там говорят, что немецкие войска выбиты из пригородов Варшавы, что английские бомбардировщики бомбят Берлин каждый день, что французское зенитное орудие у границы сбило множество немецких бомбардировщиков, что немецкие войска находятся в 260 км от Лемберга, что они окружены польскими частями…

Все ложь и клевета. Например, мы находимся ровно в 65 км от Лемберга. Так говорит надпись на дорожном знаке прямо перед нами. Затем мы слушаем танцевальную музыку. Это полезно во время войны!

Утром мы занимаем свои позиции, потому что не уверены в том, не вернутся ли поляки. Мы покупаем молоко и яйца. В 14.00 мы отправляемся на Лемберг… В 16.00 делаем остановку. Здесь нас догоняет Маркль. Слава богу! Приходит наш лейтенант с новостями о том, что Лемберг только что пал. [18]Теперь мы, конечно, поедем еще куданибудь.

Ночью у нас была возможность получить прекрасный опыт: в 21.00 наш эскадрон получил приказ спешиться. Наша дивизия заняла позиции в Раве-Русской. В окрестностях, наверное, находится некоторое количество нежелающих сдаться поляков. Вероятно, кавалерия. Кто-то из местных показывает нам дорогу. Мы углубляемся в лес, но там не находим ничего. Тогда начинается совещание. Конечно, прочесывать лес в полной темноте опасно. Полчаса спора проходит в приведении доводов за и против. Мы прочесываем лес. Ничего. На возвышенности подразделения собираются друг с другом вместе, и мы переходим в следующий лес. Впереди нас слышатся многочисленные крики. Кучка поляков поднимается и широкими жестами просит нас не причинять им вреда. Они сдаются. Здесь восемь польских солдат, которые давно уже выбросили свое оружие. Они мирно спали в сене и совсем не слышали нашего приближения; их разбудил лишь звук разрыва ручной гранаты.

Весь наш эскадрон, около 250 человек, может гордиться тем, что пленил восемь безоружных солдат! Конечно, все мы были раздражены.