Димитрий Чураков - Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Благодаря рассекречиванию ряда источников, в частности материалов УНКВД г. Москвы и Московской области стало известно, что 16 октября 1941 г., когда немцы пытались прорваться к столице, некоторые москвичи поддались паническим настроениям. По свидетельству очевидца тех трагических дней Г. В. Решетина, у некоторых москвичей сработала защитная реакция: «Вечером 16 октября в коридоре соседка тётя Дуняша затопила печь. Яркий огонь пожирает… книги, журналы. Помешивая кочергой, она без конца повторяет так, чтобы все слышали: – А мой Миша давно уж беспартийный, да и вообще он и на собрания-то не ходил». Как сформулировал это сотрудник британского посольства Дж. Рассел, работавший в тот период в СССР, против коммунистов и евреев было направлено стихийное недовольство, годами накапливавшееся в народе. Вместе с тем панике поддались в основном малосознательные элементы. В тяжёлый час для Москвы они повели себя как апостол Пётр в Гефсиманском саду, троекратно предавший своего учителя. Попросту – испугались.

Подобные московским события были обусловлены сиюминутными представлениями будто советская система – рухнула. В этих условиях самое большое, что могли предпринять поддавшиеся панике в Москве – перекрыть дороги и громить машины со скарбом бегущих чиновников и спекулянтов. Расправам и унижениям подвергались те, кто стремился уехать на Восток, а не только трусливые начальники и евреи. А на подступах к Стоглавой стояли вражеские войска, и нужно было думать, как обеспечить надёжную защиту города! А для этого надо было организовать народ. Важный урок всем, кто уверен, будто чемпионат мира по футболу можно выиграть вопреки тренеру национальной сборной… ну а тем более, победить в ТОТАЛЬНОЙ, идущей на ПОЛНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ, войне.

Не менее поучительно, как был преодолён кризис. МК ВКП (б) во главе с А. С. Щербаковым делегировал группу коммунистов для установления контакта с населением: в трудовые коллективы, на радио. Необходимо было достучаться до сознания людей и пресечь паникёрские настроения, а также сообщить информацию о ситуации на фронте. Особенно подействовало на москвичей то обстоятельство, что И. В. Сталин остался в столице. Как только это стало известно, панические и погромные настроения пошли на убыль. Подавляющее большинство горожан: мирное население, военные, милиционеры собирались отстаивать столицу

Советской Родины. Кем были все эти люди: системой или народом? Преследовали они разные цели или были за одно? Были ли они врагами друг другу или клеточками единого живого организма – СССР?

Разумеется, и в дружной, сплочённой советской системе не обошлось без уродливых исключений: трусов, предателей, паникёров и т. д. Были отдельные случаи вопиющей некомпетентности. В частности, некоторые представители военного руководства накануне вторжения фашистских войск чрезмерно преувеличивали боевую мощь советской армии. Генерал К. А. Мерецков на январском совещании руководящего состава армии в 1941 году, например, заявлял: «При разработке устава мы исходили из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она, безусловно, разобьёт немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух-трёх дивизий противника». Сложно понять основания таких шапкозакидательских выводов, однако они доходили до руководства страны, закладывались в планы обороны западных границ, в основу полевых Уставов Красной Армии. С началом войны их необоснованность стала более чем очевидна. Сам Мерецков в начале войны был арестован под предлогом его участия в фашистском заговоре, но очевидно, что на самом деле он расплачивался за свои шапкозакидательские уверения. После письма Сталину генерал был освобождён и отправлен на фронт искупать свои грехи кровью, но погибшие и по его вине солдаты остались лежать в земле.

До сих пор вызывают споры причины разной степени готовности советских войск к началу войны. Так, полностью подготовились к встрече противника погранвойска, находившиеся в подчинении Л. П. Берии. В должную боевую готовность были приведены войска Одесского военного округа. Не в полной мере, но подготовились встретить нашествие в КОВО и ПрибОВО. А вот в ЗапОВО с развёртыванием войск полностью опоздали. Это обстоятельство вызывает много вопросов. Известно, что некоторые приказы по ЗапОВО противоречили директивам центра и не повышали, а, наоборот, понижали боевую готовность личного состава и техники. Среди них, например, такие: