Валерий Шамбаров - Белогвардейщина. Параллельная история Гражданской войны

Впрочем, к разрушению страны приложили руку не только ее противники, но и союзники. Россия выступала главным конкурентом Англии, Франции и Америки в мировой экономике. А сила и доблесть русских армий напугали «друзей». После войны пришлось бы учитывать требования царя, делиться плодами победы. Западные правительства и их агенты прилагали все усилия, чтобы не допустить этого. Иностранные дипломаты опекали думских либералов, подталкивали добиваться кардинальных реформ. Оппозиция наглела, позволяла себе безобразные выходки. А когда царь и правительство пытались прижать Думу, на ее защиту вставали те же иностранцы! Союзники. Разве можно было не считаться с ними?

А в результате получалось, что враги и «друзья» России, ее собственный парламент, пресса, реформаторы, революционеры, даже патриоты, поддавшиеся влиянию союзников, действовали в одном направлении. Каждый преследовал свои цели, нередко противоположные друг другу, каждый мечтал о своем, но раскачку вели вместе. Многие были и впрямь убеждены: если изменить основы государственности, русским это пойдет только на пользу. Остальных настойчиво убеждали, внушали представления о недостатках «царского режима». Впечатление от побед старались подпортить, распространялись версии о невиданных потерях. Неудачи преувеличивали, объявляли национальным позором. Временный кризис со снабжением (он проявился во всех воюющих странах) объясняли не иначе как «отсталостью царизма».

Русские люди в то время были избалованы изобилием, высоким уровнем жизни – на этом тоже играли. Подогревалось возмущение даже небольшими трудностями военного времени, подорожанием, нехваткой каких-то товаров. Очереди за продуктами представляли как настоящее оскорбление человеческого достоинства. Лидеры Думы захлебывались жаркими речами, либеральные и демократические газеты критиковали каждый шаг правительства, все шире бурлили забастовки рабочих – их подбивали все кому не лень, а они и рады были побузить, потребовать повышения зарплаты (и без того высокой).

Николай II был честным, отзывчивым, благородным человеком. Но по натуре очень мягким. За подавление революции 1905 г. его оплевала вся западная общественность, клеймила как «палача» и «убийцу» (хотя в Англии или Франции любой бунт подавлялся куда более жестоко, чем в России). Царь больше не хотел такой славы, суровых мер по наведению порядка не предпринимал. Конфликт с оппозицией он старался уладить миром – ведь свои, русские, неужели нельзя договориться хотя бы на время войны? Шел навстречу, снимал членов правительства, вызывавших нападки общественности. Но выходило еще хуже. Атмосфера в стране накалялась. Вместо опытных министров назначались лица случайные, некомпетентные. Пролезали интриганы или деятели, которые просто сумели понравиться Николаю II, как министр внутренних дел Поливанов. Он полностью игнорировал тревожную обстановку, успокаивал царя и царицу бодрыми докладами – все в порядке, ситуация под контролем.

Но бездействие власти подрывало авторитет государя. А смутьяны всех мастей делали все возможное, чтобы совсем порушить его. Распространялись грязные лживые сплетни про царицу, про Распутина. Добавилась еще более страшная клевета – дескать, при дворе свила гнездо измена. Отсюда и нехватки со снабжением, отступление, царица и ее окружение тайно пересылаются с немцами. К началу 1917 г. заговорщики, изменники и их иностранные подстрекатели добились своего. Николай II потерял опору даже среди монархистов. Кто-то мало-помалу поддавался потокам порочащих слухов. Кто-то видел, что империя катится к гибели, но считал, что для ее спасения нужен другой царь, более решительный, энергичный, способный навести твердый порядок А между тем, ситуация подошла к критической грани, Петроград превратился в настоящую пороховую бочку. Как это нередко бывает, грозные события начались неожиданно…

Хороша или плоха была Февральская революция? Нужна или нет? Вряд ли этот вопрос имеет смысл. Февраль, в отличие от Октября, был стихийным явлением. Как в грозовой туче: накопилась разность потенциалов – и грянуло. Вряд ли можно выделить и правую сторону в данном социальном конфликте. По меткому выражению председателя Государственного Совета Щегловитова, на одном полюсе общества оказались «паралитики власти», а на другом – «эпилептики революции». Назревал конфликт давно, но никаких мер для его лечения – ни «профилактических», ни «хирургических» – не предпринималось. И прорвался он внезапно.