Низкие темпы наступления были обусловлены целым рядом причин. Дивизии прорывали оборону противника на узких участках, но каждая в своей полосе. Из-за ограниченного количества боеприпасов оборона противника была подавлена недостаточно. К тому же разведке не удалось достаточно полно вскрыть систему огня противника, расположение его огневых средств. Сказались неумение применять маневр пехотой и танками на поле боя, а также большие потери среди командиров подразделений, которые личным примером вели бойцов в атаку.
В этот критический момент Жуков потребовал покончить с примиренческим отношением «к трусливым жалобам на огонь противника и действия его авиации. С такими преступными явлениями немедленно кончать и заставить дивизии, полки и батальоны выполнить мой приказ(выделено мною. – Л.Л.) и точно выйти к исходу дня на рубеж, указанный в приказе командующего армией.
<���…>Требую от командиров и комиссаров всех степеней быть в первых рядах наступающих частей и своим личным примером продвигать части вперед.
<���…> От представителей армии и фронта требую к исходу дня донести мне о всех командирах и комиссарах, проявивших трусость и чрезмерную осторожность» [27] ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 679. Д. 9. Л. 160.
.
Такие жесткие требования командующего фронтом в данном случае не вызывались обстановкой. Скорее они объяснялись заботой Жукова о своем престиже. «Ельнинская операция, – вспоминал он позже, – была моей первой самостоятельной операцией, первой пробой личных оперативно-стратегических способностей в большой войне с гитлеровской Германией. Думаю, каждому понятно, с каким волнением, особой осмотрительностью и вниманием я приступил к ее организации и проведению». На Жукове, как начальнике Генерального штаба, висела немалая часть вины за поражения
Красной Армии с началом войны. Его только что отстранили от этой должности. Поэтому он не мог допустить провала очередной своей попытки ликвидации плацдарма. Характерно, что и в конце апреля 1945 г. уже в Берлине – на пороге Великой Победы – Жуков, обвинив командиров соединений и частей в трусости, потребовал, чтобы они лично вели в бой солдат. В последние дни там погибли многие командиры частей и подразделений…
Подобные требования приводили лишь к росту потерь среди старшего (и не только) командного состава, которого и так не хватало. Было бы лучше, если бы они оставались на своих командных и наблюдательных пунктах, организуя подавление огнем выявленных узлов сопротивления противника, обеспечивая тем самым продвижение своих частей. Совсем не случайно в 1942 году были внесены изменения в боевой устав, где было четко зафиксировано место командира в бою – там, откуда ему удобнее руководить боем.
В ходе ожесточенных боев на северном фасе выступа нашим частям удалось вклиниться в оборону противника на глубину 2 км на участке 3 км в ширину. 1 сентября они вышли к д. Волосково и перерезали железную дорогу, ведущую к Ельне. Утром 3 сентября возобновили наступление и части южной группировки 24-й армии. Им удалось отбить у немцев деревни Леоново и Щеплево. Но южнее Леоново все 15 танков 103-го отдельного танкового батальона, поддерживавшие атаку пехоты 303-й сд, застряли в болоте. В который раз сказалось пренебрежение разведкой местности. К утру следующего дня удалось вытащить из болота только 9 машин [16]. Тем не менее к исходу 3 сентября войска 24-й армии, отразив сильные контратаки, глубоко охватили группировку противника. Командиры немецких дивизий докладывали, что не в силах более удерживать позиции. Возникла угроза, что фронт может в любой момент рухнуть. Тяжелое положение немцев усугублялось тем, что одновременно с ельнинской началась Рославль-Новозыбковская наступательная операция Брянского фронта, а 1 сентября 16, 19 и 20-я армии Западного фронта возобновили наступление в районе Духовщины. Немногочисленные немецкие резервы были втянуты в тяжелые бои.
К 4 сентября горловина мешка, в котором оказались немецкие войска, сузилась до 6 км. В этот день состоялись переговоры Сталина и Шапошникова с Жуковым, запись которых приводится ниже:
«У аппарата Жуков.
У аппарата Сталин, Шапошников. Здравствуйте. Вы, оказывается, проектируете по ликвидации Ельни направить силы в сторону Смоленска, оставив Рославль в нынешнем неприятном положении. Я думаю, что эту операцию, которую Вы думаете проделать в районе Смоленска, следует осуществить лишь после ликвидации Рославля. А еще лучше было бы подождать пока со Смоленском, ликвидировать вместе с Еременко Рославль и потом сесть на хвост Гудериану, двигая некоторое количество дивизий на юг. Главное – разбить Гудериана, а Смоленск от нас не уйдет. Все.
Читать дальше