Алексей Олейников - Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская

У драгун на Тайдзыхе.

О Хайченском набеге заранее никто даже из участников ничего не знал. Накануне выступления, 4 февраля поздно вечером, были вызваны, по словам одного из участников набега подъесаула Елчанинова, к командиру 1-го Верхнеудинского казачьего полка сотенные командиры и от него узнали о назначении от полка экстренно двух сотен «для выполнения весьма трудной задачи». Командиры сотен, которым по жребию предстояло участвовать в операции, тут же получили приказ отправиться в штаб отряда. Только там от начальника отряда генерала Ренненкампфа собравшиеся сотенные командиры во главе с полковником Гилленшмидтом узнали о возложенной на них задаче – взорвать один из железнодорожных мостов. На другой день к 13 часам летучий отряд собрался у штаба конного отряда и выступил в набег – но и тут не только никто из остающихся в отряде, но и участники набега точно не знали об окончательно выбранной цели действий. Эта цель была установлена начальником летучего отряда совместно с офицерами (что нельзя не признать верным, так как в таком рискованном деле каждый из них мог рассчитывать оказаться во главе отряда) лишь в д. Тава – на последней остановке перед нападением на мост.

Наконец, само движение было произведено весьма скрытно – благодаря тому, что в районе расположения противника шли исключительно ночью и без дорог, минуя деревни, а также благодаря быстроте движения и заметанию следов переменой направления из д. Сидякошен на запад, что дало отряду возможность уйти от неприятельских дозоров, следивших за ним в течение первого перехода. Во время продолжительной остановки в д. Тава с 4,5 часов утра до 7 часов вечера 7 февраля были приняты все меры, обеспечившие скрытность: деревня была оцеплена пешими часовыми и весь отряд был спрятан в 4 дворах.

У драгун на Тайдзыхе.

В смысле скрытности подготовки и организации движения Хайченский набег является положительным образцом. Правда, здесь участвовал небольшой летучий отряд, который мог пройти более незаметно и скрытно, чем конные корпуса, как при движении на Инкоу и за Факумынь.

Конные корпуса попыткой с помощью демонстраций скрыть истинное направление своего движения не воспользовались.

Одним из главных факторов, влияющих на быстроту движения кавалерийского отряда в набеге, является его подвижность, легкость, что подразумевает отсутствие тяжелого и громоздкого обоза. Между тем в истории конницы еще не было случая придачи конному корпусу вьючного транспорта с пешими проводниками, как это было при отправлении в Инкоуский набег. Посадка этих проводников из бывших пехотинцев на одну из вьючных лошадей на вьючное седло не устраняла громоздкости подобного транспорта в 1500 коней, где на каждого плохо обученного проводника приходилось по 4 плохо пригнанных вьюка. Все недостатки организации вьючного обоза и присоединения его к конному отряду сказались на первом же переходе – когда обоз двигался со скоростью 2–3 км в час и прибыл на ночлег только в 22 часа. Чтобы облегчить транспорт, полки на походе несколько раз получали приказы разбирать из транспорта продовольствие и фураж, но это только перегружало строевых лошадей, и дело кончалось тем, что казаки бросали выданный им из транспорта фураж. И большинство продуктов, поднятых транспортами, было брошено по дороге.

Движение на Инкоу, а также во время майского рейда за Факумынь было произведено исключительно шагом: средняя скорость движения во время Инкоуского набега составила около 30 верст в день, а майского – около 35 верст в день (при том что лошади находились по 10–12 часов в день под седлом). Причиной этого, кроме медленности движения, были частые привалы, причем 10—15-минутные привалы сплошь и рядом превращались в 1—2-часовые. Во время последних успевали «чаевать» и закусывать, а лошади все время оставались под седлом. А большой привал на 3–4 часа в нескольких километрах от Инкоу и вовсе ничем нельзя объяснить.

Кроме медленности движения, немалую потерю времени вызвали бои, которые вели по дороге – ив Инкоуском, и в Факумыньском набегах, штурмуя занятые японцами деревни. Эти бои начинались с неожиданных столкновений с противником и превращались в более продолжительные и упорные (в их ходе выносились не только раненые, но и убитые).