Николай Хохлов - Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова

– Кто это, Наумов? – обратился Панюшкин почему-то к Студникову.

– Начальник двенадцатой лаборатории, – ответил тот. – Кандидат химических наук. Я его лично не знаю. Видел, так, несколько раз. Они, из двенадцатой, говорят, даже сами по своей лаборатории ходить боятся. Вообще-то я их понимаю. Страшное дело. Чуть что лизнешь нечаянно и поминай как звали. Но с конспирацией они перебарщивают: даже когда от себя, с Колхозной, к нам сюда едут, и то машину меняют.

– Правильно делают. У них работа такая, – отрезал Панюшкин и вернулся ко мне. – Ну, и что же? Разве нельзя подобрать особую конструкцию пули? На то они и экспериментаторы. Делали же наши лаборатории спецпатроны, и не раз.

– В том-то и штука, что делали для обычного оружия, – возразил я. – Сейчас Наумов работает над какой-то особой смесью, которая сможет якобы растворить часть свернувшейся крови. Сколько времени займут его эксперименты, он не знает. С другой стороны, мастерские в Кучине с проблемой начинки таких пуль встречаются впервые. У них тоже всякие «но». Надо, например, подобрать оптимальную полость для яда так, чтобы и смесь не выпала в полете, и поверхность соприкосновения была достаточной. Но данных о количестве вещества и о его консистенции они от двенадцатой лаборатории еще не получили. Значит, и планировать бесполезно. Кроме того, высверлить полость нужно так, – чтобы осталась жесткость пули. Придется ведь, возможно, стрелять и через автомобильное стекло. Они пробовали ряд образцов, и часть их, пройдя стекло, рассыпается. Опять-таки форма полости зависит от характера вещества и степени его соединения со сталью. В общем, как говорят, голову вытащат, ноги увязнут.

Панюшкин слушал внимательно, а потом развел руками:

– А зачем соединять пули для пробивки и пули для самой ликвидации в один комплекс? У вас двое боевиков и два портсигара. Да еще пистолеты. Пусть сделают два вида пуль. Нет, что-то эти техники излишне мудрят.

Он снял телефонную трубку и сказал секретарю:

– Соедините меня с двенадцатой лабораторией. С Наумовым…

Он ждал, исцарапывая ногтем чернильное пятно на стекле стола. Потом заговорил снова:

– Товарищ Наумов? Панюшкин… Может быть, зайдете ко мне сегодня часа в три? Надо кое-что обсудить. Прекрасно. Значит, в три.

Он бросил трубку и снова снял ее:

– Вызовите Хотеева или кого-нибудь еще из кучинского хозяйства сегодня на три часа ко мне.

Потом откинулся обратно в кресло:

– Этот вопрос мы решим. Они договорятся. Я вам это гарантирую. Ну, а для себя берете какое-нибудь оружие? И если берете, то как думаете повезти через границы?

– Нет. Для себя ничего не беру. В моем положении мне, пожалуй, лучше вести себя мирно до самого конца. Паспорт у меня будет настоящий, а стрельбой можно только погубить все дело.

Панюшкин спорить не стал.

– Переброску людей и документы для них разработали? – продолжал он расспросы.

– В общем, да, – ответил я. – Легенды подобраны, и они их заучивают. Австрийские паспорта у них есть, а комплекты западногерманских документов им готовятся. Схема движения курьеров и общей системы связи группы будет закончена в ближайшие дни.

– Как оба немца себя ведут? – не унимался Панюшкин.

– Ничего ведут. Учатся. Много и усердно. Порыв у них, видимо, есть. Тренируются вовсю.

– Я не о том, – поморщился Панюшкин. – Бог с ним, с порывом. Вы сумели к ним приглядеться? Помните наш разговор? Как они живут, чем дышат, разобрались? Знаю, знаю, в душу им заглянуть нельзя. Но здесь, в Москве, они двадцать четыре часа на виду у наших людей. Какой же вывод?

Я подыскивал слова, и Студников решил вмешаться:

– Николай Евгеньевич много работает над планом. С агентами в основном Иванова и Окунь. Кроме того, получаем рапорта от сотрудников, обслуживающих дачу. Все сведения хорошие. Ребята боевые и по-настоящему рады заданию.

Панюшкин задумался. Он смотрел вниз, и морщины на его сером лице казались особенно резкими. Потом, постучав кончиками пальцев друг о друга, он поднял глаза:

– Ну, хорошо… Ваши люди, вам виднее. С планом действительно надо спешить. Его ждут наверху. Да и работать будет легче, когда принципиальную базу утвердят. Ориентировку прочитали? Нет? Дайте ему ориентировку, товарищ Студников, пусть ознакомится. Так, помните: будут неполадки или задержки – не стесняйтесь, рапортуйте немедленно. До свиданья.

Он протянул мне через стол руку и занялся какими-то папками. Студников и я вышли из кабинета.