Алексей Филатов - неВойна

– Где папа? – громко спросил Сережа.

– Разве ты не знаешь? – мать пристально посмотрела на сына. – Он уехал.

– Когда он приедет?

– Он теперь живет далеко и не сможет приехать, – спокойно сказала мать.

– Я могу поехать к нему? – в его голосе звенел вызов.

Мать удивленно посмотрела на сына.

– Тебе учиться надо, а не цыганствовать, прости господи, – бабушка поставила на стол чашки. – Ты-то, Наталья, где теперь жить будешь? – обратилась она к дочери.

– У нас. Вещи Виталик уже перевез. Да, – она ласково взглянула на Сережу, – ты можешь как-нибудь приехать к нам в воскресенье.

– Мне и здесь хорошо, – буркнул он, не поднимая глаз.

– Вы расписываться собираетесь или как? – вступил в разговор дед.

– Да, заявление мы уже подали.

– И фамилию менять будешь?

– И фамилию, – Наталья отвела глаза.

– Только мне фамилию менять не надо! – выкрикнул Сережа. – Мою фамилию мне оставьте – Шутов!

Он выскочил из-за стола. Хлопнула дверь. Дед встал.

– Вот что, – его голос звучал глухо, но твердо, – ты, Наталья, пока сюда не приезжай. – Он обвел взглядом сидящих за столом. – Вишь, что наделали. Живите как хотите, а в его жизнь не лезьте.

– Как скажешь. Я тут денег принесла. Возьмите, пригодятся.

– И не думай. Не возьму. Проживем как-нибудь, чай не война.

– Ну мы пойдем, пожалуй, – Виталий поднялся. – Счастливо оставаться.

Сережа видел, как они вышли из калитки и пошли к остановке. Он смотрел им вслед, пока они не скрылись за углом.

* * *

В школу он теперь ездил на троллейбусе через весь Майкоп. На пути от троллейбусной остановки до школы стоял их дом. Сережа иногда поглядывал на свой балкон. Там висели новые занавески и не было его лыж.

ВЫБОР

Мальчишки грезили Афганом. Лазили по горам, устраивали засады. По рукам – вернее, по головам – ходила выгоревшая под чужим солнцем панама-афганка, которую привез с войны чей-то старший брат. Вернувшиеся «из-за речки» рассказывали героические истории. Те, кто не потерял рук и ног. Кто не спился и не вздернулся.

В секции по борьбе, куда Сережу в двенадцать лет отвел дед, пацанов тренировал бывший афганец. Для них он стал настоящим кумиром. Все мальчишки хотели научиться так же ловко крутить вертушки, проводить захваты и броски и кидать ножи, вернее, нож, который, впрочем, дядя Валера – так звали тренера – никому не давал. Всем страшно хотелось послушать его рассказы о войне, но разговорить его удалось лишь однажды. В тот день к нему приезжал сослуживец и они долго просидели вдвоем в тренерской комнатке. А вечером после тренировки завязался разговор. Вопросы сыпались со всех сторон.

– Дядя Валера, а на войне страшно было? – спросил его Сергей.

– Да как тебе сказать… В общем, страшно, конечно, особенно поначалу. Только в бою об этом думать некогда. Там о другом думаешь. Как товарища прикрыть, какую позицию выбрать, как отходить. Магазины считаешь, сколько осталось. Некогда в бою бояться. А вот когда колонна с техникой идет – трое суток иногда по горам идет, – и не знаешь, где рванет, где засада, – вот это выматывает похуже боя. Вертушки нас, конечно, провожали, да и саперы впереди идут, мины снимают, но все равно подрывались. У меня так друг погиб, на бэтере.

Мальчишки слушали, раскрыв рот. Они уже хорошо знали, что такое «броня», «вертушка», «рожок», «растяжка». Знали, кто такие «духи» и кто такие «шурави». Афганистан прочно вошел в их жизнь. В их детских играх одна война незаметно сменила другую.

Сережа ходил на борьбу каждый день. Он заметно окреп. На худосочном теле быстро нарастали мускулы. Подтягивался он уже пятнадцать раз, а отжимался больше тридцати. Дома он нашел старые гантели и тягал их перед завтраком, обедом и ужином.

По пути с тренировки он представлял, как поезд уносит его на войну. А мать с отцом стоят и машут ему вслед. Он побеждает всех врагов и возвращается – в выцветшей афганской форме, с медалями на груди. Поезд замедляет ход, он ловко спрыгивает с подножки и подходит к дому. Открывает дверь и видит: вся семья склонилась над газетой, где написано про него. Вдруг они разом оборачиваются и радостно вскрикивают: «Сережка!»

– Вот бы Афган не закончился, когда я вырасту! – Сережа сидел с дедом на кровати. Только что они посмотрели «В бой идут одни старики». – Я бы там повоевал.

– Вот еще удумал! Знаешь, как говорят: на войну и на похороны не опаздывают и не напрашиваются.

– Но ты же сам пошел воевать?

– Я-то? Пошел, конечно. Тогда нельзя было не пойти. Тогда вся судьба наша решалась. Каждый человек ее и решал. Сколько солдат полегло – не сосчитать, а вот не хватило бы одного – кто знает, как все могло обернуться. Вот и шли люди на войну, хоть даже и не военные, потому что понимали: от каждого зависит, кто победит.