Алексей Филатов - неВойна

Во дворе школы стоял гомон ребячьих голосов. Учителя собирали детей на торжественную линейку. Сережу обступили сверстники – такие же повзрослевшие, как он сам. Родители остались у ворот.

Класс построили в две шеренги. «Как солдат на плацу», – вспомнил Сергей воинскую часть. Солнце палило, теплая форма быстро нагрелась. Хотелось ее снять, под новой рубашкой чесалось. Сережа искал глазами родителей, но не мог углядеть их в пестрой толпе взрослых.

Лишь когда школьники притихли и вперед вышла директриса, чтобы поздравить всех с началом учебного года, он вдруг увидел их. Мама быстро шла по улице, придерживая рукой сумочку, отец пытался ее остановить. Кажется, они ругались. Отец махал руками, а мама, не оборачиваясь, что-то коротко отвечала. Сережа уже не слушал, что говорила директриса. Ему хотелось побежать за родителями, обнять их, успокоить, как они успокаивали его прошлой осенью, когда в первый день нового учебного года его отмутузил Борька, решивший занять его место за партой. Плакал он тогда больше не от боли, а от обиды, ведь его унижение видел весь класс. Ему было стыдно своих слез, и от этого они лились еще пуще. Мама собиралась на другой день поговорить с учительницей, но Сережа уговорил ее не ходить в школу. А вечером попросил отца записать его в секцию бокса. Но оказалось, что туда берут только с двенадцати лет. Не вписывалась в тесную квартиру и боксерская груша, поэтому Сережа тренировал удар перед зеркалом, подбрасывая в воздух газетный лист и стараясь пробить его с первого удара кулаком, как показал ему дворовый приятель, который хвастал, что знает приемы карате. С Борькой отношения потом наладились, хотя подраться им пришлось еще не раз. Но Сергей со временем научился не давать волю эмоциям, и драться с ним стало неинтересно.

И вот теперь он смотрел, как ссорятся родители, и не понимал, что происходит. Он хотел бежать за ними, но директриса закончила речь, все захлопали, из репродукторов зазвучал знакомый припев «учат в школе, учат в школе…», и все, класс за классом, стали заходить в школу. Стараясь не упустить из виду родителей, Сергей не заметил, как врезался в одноклассника. Это был Пашка-Зуб, мать которого, как все знали, пила, а отца не было. Прозвище он получил за передний зуб, который торчал, как у кролика. Второго зуба не было. Над ним всегда смеялись: то в дырявых носках придет, то в заношенной куртке на три размера больше, то в рваных ботинках. Сегодня Пашка пришел в калошах.

– Ты чего в калошах? – шепотом спросил Серега, потирая саднившее колено.

– Мать ботинки не купила. Старые-то малы, да и подошва уже два раза отлетала. Я проволокой пробовал прикрутить – не держится.

– Я тебя прикрою, – шепнул Сережа, но было поздно.

– Гляди-ка, Прошкин в калошах приперся, – крикнул Влад, главный говнюк класса.

Пацаны заржали. В дверях Влад изловчился и наступил Пашке на калошу, тот споткнулся и упал. В следующее мгновение в ухо обидчика врезался Сережин кулак, все еще сжимавший букет алых роз. Замаха в толкучке не получилось, но Влад с грохотом отлетел к двери. Шипы вонзились Сереже в ладонь, одна роза сломалась. Учительница громко прикрикнула на него, схватила за руку и потащила вперед. Сережа волочился за ней как в тумане. Он не понимал, как такой счастливый день в один миг превратился в кошмар.

Все поднялись в актовый зал. Из окон на лестнице он пытался разглядеть родителей, но их уже не было видно.

После торжественной линейки все разошлись по классам. В классах за партами еще сидели родители: записывали имена учителей, график продленки, какие-то правила поведения. Сережа с радостью увидел среди них отца. Он аккуратно писал что-то на листке бумаги. Мамы не было.

Сережа успокоился. Все будет хорошо. Вечером он расскажет родителям, как прошел день, покажет новые учебники. Он любил просматривать их в первый же вечер, останавливаясь то на интересной картинке, то на незнакомом слове и представляя, как здорово будет все это изучить.

Когда уроки закончились, во дворе школы Сережа увидел отца.

– А где мама? – первым делом спросил он.

– Срочно вызвали на работу, – ответил отец, опустив глаза.

– Вы поссорились?

– Почему ты так решил? – он пристально посмотрел на сына.

– Я видел, там, утром, у забора… – он замялся.

Отец взял его за руку.

– Пойдем. Я тебе дома все объясню.

У Сережи вдруг возникло ощущение какой-то неотвратимой беды. Где-то внизу живота, как бывало иногда на уроке, когда учительница раздумывала, кого вызвать к доске. Он всегда чувствовал, когда вызовут именно его. Он ничего не мог поделать с этим ощущением. Вот и теперь он точно знал: что-то должно случится.