Леонид Млечин - Моссад. Тайная война

В разведку валом валили так называемые «позвоночники» — дети, внуки, зятья высокопоставленных особ. Иногда это были на редкость толковые ребята, намеренные сделать карьеру не хуже отцовской. Но чаще попадались феноменальные бездельники, которых приходилось терпеть, потому что никто в Центре не желал ссориться с их родителями.

Резидент вправе, конечно, убрать слабого сотрудника, склонного, например, выпить. Но когда он это делает, понимает, что портит отношения со многими своими начальниками, которые поставили подписи на решении послать этого сотрудника за границу.

На выездном документе собирается минимум десяток значительных подписей, удостоверяющих своим авторитетом, что данный офицер — замечательный работник, который укрепит работу резидентуры.

Что же им теперь, признаваться, что они ошиблись, подобрали не того человека? На резидента, который откровенно браковал присылаемые из Москвы кадры, смотрели волком.

Другое дело, если случится нечто из ряда вон выходящее.

В резидентуре работал один умеющий радоваться жизни молодой офицер, сын крупного мидовского чиновника. Удальцов докладывал в Москву, что парень ни на что не годится и его нужно возвращать. Но в Центре не реагировали.

Однажды ночью офицер исчез. Жена от большой любви или по большой глупости позвонила помощнику посла по безопасности, подняла шум.

Наутро парень объявился, весь помятый, с похмелья. Его сразу привели к резиденту. Он долго, плача, объяснял Удальцову, что ничего плохого не случилось: пребывал в плохом настроении из-за ссоры с женой, ездил по городу, выпил в баре лишнего и заснул в машине.

Проверить его слова не представлялось возможным. Не то чтобы его кто-то подозревал в чем-то нехорошем, думал, что его вербовали… Резидент сообщил все, как было, без оценок и рекомендаций. Тут уже Москва сама решила: для офицера разведки поведение непозволительное, на такого человека положиться нельзя. Его отозвали.

А вот что делать с Платоновым, резидент не знал. Его отец работал в отделе административных органов ЦК КПСС, и жаловаться на Платонова-младшего означало пилить сук под самим собой. Чутье подсказывало Удальцову, что по глупости Платонова упущен важный источник информации. Но на чутье в шифровке не сошлешься.

Молодой человек по имени Мордехай Вануну, который приходил в советское посольство, был абсолютно несчастен. Он потерял работу, у него не было ни жены, ни детей — и не предвиделось. Он последовательно разочаровывался во всем, во что верил.

Он был сионистом и перестал им быть.

Он поверил в коммунизм, но и эти идеи ему тоже разонравились.

Он счел своим долгом помогать несправедливо обиженному палестинскому народу, но быстро заметил, что он сам палестинцев не интересует, он нужен им как символ, как еврей, который выступает за создание Палестинского государства.

Он влюблялся несколько раз, но безответно. Девушки жаловались на то, что он слишком любит одиночество. И постоянно говорит, что ему ничего не удалось достичь в жизни, потому что он выходец из Марокко.

Он даже рассорился с семьей. Обиделся на отца: зачем он их всех сюда привез?

Мордехай Вануну — впрочем, его все называли просто Мотти — родился не в Израиле, а в Марокко 13 октября 1954 года.

В древнем городе Марракеше, средневековой столице Марокко, издавна обитала еврейская община. Еврейский квартал был своего рода гетто, но другой жизни африканские евреи не знали. Они читали тору, строго соблюдали древние обычаи, занимались ремеслом и растили детей.

В семье Вануну было одиннадцать мальчиков и девочек.

Его отец Шл омо, знаток торы и владелец крохотного магазинчика, решил переехать в Израиль из-за растущих антиеврейских настроений в Марокко. Населяющие Марокко берберы относились к евреям вполне терпимо, но арабские толпы стали забрасывать евреев камнями. Марокканские евреи уезжали, и Вануну-старший испугался, что дальше станет еще хуже.

Мордехая увезли из Марокко, когда ему было восемь лет.

Родители не делились с детьми своими затаенными страхами, и в памяти остались только приятные детские воспоминания. С годами ему стало казаться, что там, в Марокко, на самом деле было совсем неплохо.

А в Израиле семье Вануну пришлось нелегко. Они хотели обосноваться поближе к родственникам — в Мигдаль а-Эмек, неподалеку от Назарета, в обжитом и привлекательном месте. Но их отправили на край пустыни Негев, в Беэр-Шеву.