Сергей Зверев - «Вселить в них дух воинственный» - дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов

Воцарение Павла Петровича с его манией парадного «регулярства» и порядка на прусский манер, естественно, повлекло нужду в новых уставах. При нем и его сыновьях на престоле российские уставы обрели сильную склонность к всесторонней регламентации службы, выхолащивающей из нее всякий боевой элемент. Петровский устав 1716 г. оставался неизменным, но «частные» пехотные и кавалерийские уставы писались уже в соответствии с духом времени, который, к сожалению, трудно назвать истинно воинским.

Так, «Устав конного полка», «Воинский устав о полевой кавалерийской службе» и «Устав о полевой гусарской службе», вышедшие в 1797 году, не имеют практически никаких отличий от «Устава о полевой пехотной службе» того же года издания. Единственное их отличие от пехотного устава заключается в том, что глава «О атаке» является все же шестнадцатой по счету, т. е. занимает более «привилегированное» положение, нежели аналогичная глава в пехотном уставе. Но и здесь успех атаки полагается зависящим главным образом от управления лошадьми и удержания сомкнутого строя; о храбрости кавалеристов как главнейшего условия победы не упомянуто вовсе.

По-настоящему оригинальная рекомендация содержится в 78-й главе «О шанцевых инструментах, о сбережении оных, и чтоб не терпеть блядок в армии», третий параграф которой гласит: «Блядок и непотребных не терпеть в лагере, за чем полковым командирам смотреть и оных выгонять; такожде и генералам сие наблюдать и тем меньше допускать до того, чтобы шинки заводились» [156, с. 178]. Нечего сказать, достойное занятие для генералов, которых, напомним, петровский устав отождествлял с душой армии.

«Смена вех» неизбежно отразилась и на воспитании воинского духа. В отличие от прежних уставов, безапелляционно требовавших непременного разбития неприятеля после первого же жестокого удара , результат атаки описывался теперь гораздо скромнее и осторожнее: «…шагах в восьмидесяти или ста от того места, где врубиться или остановиться должно , приказать… скакать во всю конскую прыть и напасть как возможно сильнее (курсив мой. – С. З. )» [156, с. 36]. Останавливаться требовалось для открытия огня из пистолетов и карабинов, что сводило на нет всю силу удара кавалерии и все значение доброго употребления палашей. Относительность же результатов удара, неявно закрепленная в уставе, подспудно укрепляла читателей во мнении, что атака может быть и отбита; подобная «условность», конечно, является совершенно недопустимой для воспитания военного человека.

Единственный раздел устава, который написан более живо – «О службе кавалерийской» – представляет собой наставление по организации гусарской службы, причем, как ни парадоксально, оно отсутствует в самом «Уставе о полевой гусарской службе». Уже с пятой его главы автор переходит на весьма свободный слог, в ряде случаев излагая текст от первого (!) лица. Изложение уставных требований превращается в суровое и правдивое наставление, изобилующее яркими примерами боевых действий кавалерии, образными сравнениями, насквозь проникнутое воинственным духом и чувством товарищества, романтически воспетым впоследствии Денисом Давыдовым.

Наставление не боится называть малоприятные вещи своими именами, чем разительно отличается от современных ему уставов, предпочитавших употреблять более или менее обтекаемые формулировки; оно очень прагматично рекомендует употреблять достаточно крутые меры, впрочем, стараясь аргументировать особенно жестокие реалии войны: «…надлежит рубить и колоть без пощады все, что встретится… Когда неприятель не может надеяться [получить] помощи, и дело уже решено, тогда можно брать пленных, а инако будут они весьма в тягость, и лучше всех рубить» [156, с. 17]. Можно по-разному относиться к такой «кровожадности», но при этом неплохо бы помнить рекомендацию А. В. Суворова, добавить в обучение войск экспрессивные команды коли, ударь в штыки, вали на месте, докалывай, гони, ломи, режь, руби, бей [16] См., например, письмо А. В. Суворова Н. А. Зубову с изложением тактики боя против турок от 26 мая 1788 г. [150, т. 2, с. 233]. , воссоздававшие достоверную атмосферу боя и служившие, как представляется, морально-психологической закалке воинов. Попытки в данном случае обходиться «эвфемизмами» ничего, кроме вреда, выражающегося в дезориентации и замедленной адаптации психики к травмирующим боевым впечатлениям, принести не может.