Джо Наварро - Три минуты до судного дня

С самого детства три мощные силы задавали курс моей жизни. Любовь и благодарность Америке за гостеприимство, оказанное моей семье. Непреходящее чувство (оно со мной и сейчас), что я никогда не смогу в полной мере отплатить этой стране за все возможности, которые она нам предоставила. Убеждение, что, как сказал Эмерсон [2] Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882) – американский эссеист, поэт, философ, пастор, лектор, общественный деятель. , «Когда долг тихо шепчет: “Ты должен”, – юность отвечает: “Я могу”».

Впоследствии Род Рамси подвергнет это чувство долга таким испытаниям, каких я не мог и представить. Будут моменты, когда я с ужасом поверю, что он нас переиграет. Его интеллект и интересы потрясут всех и каждого, но одновременно станет ясно, что его мало заботит то, что так важно для меня: государство, честь, патриотизм. Потому он и окажется так опасен не только для этой страны, но и для всего мира.

23 августа 1988 года

Мне было тридцать пять, и я работал на ФБР с двадцати трех лет – большую часть своей взрослой жизни. Рекрутер в Бюро сказал, что они лишь однажды делали предложение человеку моложе меня. Не знаю, правда ли это. Интересно, что ФБР узнало обо мне благодаря футболу, хотя я уже не участвовал в серьезных матчах.

Пока я лежал в больнице в Майами, мой последний школьный год заканчивался и тридцать одно из тридцати двух предложений спортивной стипендии были отозваны. Осталось лишь одно – из Университета Бригама Янга. Тренер Лавелл Эдвардс позвонил мне и сказал, что все еще хочет видеть меня в команде. Почему бы не попробовать? Я попробовал, но через три дня рука, которую я перед этим чуть не потерял, распухла и стала в три раза толще. Врачи заговорили о тромбах и возможном повреждении нервов.

Так пришел конец моим мечтам о футбольной славе, но я остался в университете, перебиваясь на стипендии, кредитах и случайных заработках. Среди прочего я служил в полиции кампуса, куда мне порекомендовал устроиться мой преподаватель по криминологии. Когда Агентство национальной безопасности, ЦРУ и ФБР прислали сюда своих вербовщиков, которых они отправляют во многие учебные заведения, мой опыт показался им подходящим: полицейский в кампусе, выпускник Полицейской академии Юты, убежденный противник коммунизма и Кастро, кубинский эмигрант, беззаветно влюбленный в Америку. Может, я и правда был вторым по возрасту среди рекрутов. Разве Бюро могло отыскать в ком-то более удачное сочетание качеств?

Что до меня самого, я отчаянно нуждался в деньгах и потому согласился на месте, даже не думая.

Вскоре я узнал: в ФБР не бывает нормированного рабочего времени. По контракту я обязан был работать по десять с половиной часов в день, но меня постоянно просили делать все больше и давали на это все меньше времени. Людей постоянно не хватало, и на первый план выходили «нужды Бюро» – эта фраза возникала каждый раз, когда я собирался провести выходные с семьей, но в последний момент был вынужден все отменять.

Когда я жил в Пуэрто-Рико, там не хватало ребят в отрядах SWAT, которые занимались терроризмом. Мой начальник предложил меня «добровольцем» – точнее, в один прекрасный день я увидел свое имя среди записавшихся на четырехнедельный базовый SWAT-тренинг. Не то чтобы я сильно возражал. Тренироваться было здорово, да и кому не хочется иметь в своем багажнике пистолет-пулемет Heckler & Koch MP5 с глушителем? Теперь раз в несколько недель помимо обычной работы я принимал участие в операциях SWAT, которые порой растягивались на несколько дней. Заниматься приходилось всяким – от угонов самолетов до ликвидации террористов-мачетеро (вообще-то мачетеро означает «размахивающий мачете», но у этих ребят в ход обычно шли пистолеты, винтовки и даже бомбы).

Много времени отнимали перелеты. Изучив мою биографию, Бюро узнало, что в школе я получил лицензию пилота, и меня то и дело просили помочь с наблюдением с воздуха. Возражал ли я? Не особенно. Пересесть с примитивной «Сессны-150» на «Сессну-182» с убирающимся шасси и встроенным кондиционером было приятно, к тому же теперь мне платили за полеты, а не наоборот. Но работать приходилось на износ. Часто я заканчивал обычную смену, затем летал с шести вечера до полуночи – летать в это время одно удовольствие, ведь по вечерам ветер часто стихает, – так что рабочий день порой длился шестнадцать часов подряд. Иногда я засыпал, стоя в очереди в супермаркете.