Андрей Мелехов - 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?

«У Канариса, – признаёт Бассет, – ушло несколько больше времени, чем у многих других, чтобы понять, чем на деле являются нацисты. Но убедившись, что они ведут страну к гибели – как физической, так и духовной, – он уже не отклонялся от политики систематического подрыва режима изнутри и упорно искал взаимопонимания с Западом» (там же). Далее следует совсем уж пафосное утверждение: «С тех пор ( прим. автора: после речи Гитлера на параде в Гросс-Борне летом 1938 года ), словно новообращённый, Канарис считал своей обязанностью противодействовать Гитлеру не столько снаружи, сколько изнутри его логова. Судьба назначила его наблюдать за режимом и даже предотвращать некоторые его эксцессы. Он начал вести дневник ( прим. автора: к этому дневнику мы ещё вернёмся ). В то же время он сохраняет организацию, которая может продемонстрировать существование достойной Германии, способной к независимым действиям в условиях гангстерского государства. Эта организация будет проникнута этикой европейской цивилизации. Небольшой, но эффективный Троянский конь среди преступного режима, оплот чести и достоинства в сгущающейся тьме морального разложения» (там же, с. 161). Надо сказать, что эта самая «этика европейской цивилизации» никак не помешала Канарису в ходе войны отправить в советский тыл тысячи агентов Абвера, часто одетых – вопреки не только «этике», но и вполне конкретным международным законам – в советскую форму. И действовали эти «рыцари света» отнюдь не по-рыцарски. А, скажем, небезызвестный Отто Скорцени чудом избежал сурового приговора союзного трибунала как раз за переодевание своих подчинённых в американскую форму во время германского наступления в Арденнах в декабре 1944 года.

Как и положено в случае «новообращённого» столь высокого ранга (напрашивается аналогия со св. Павлом), после войны всплыли и соответствующие заветы мученически убиенного пророка. Бассет сообщает: «Секретные директивы» ( Канариса) были перечислены в конце войны полковником Лахузеном ( прим. автора: глава диверсантов Абвера ). Цель их состояла в предотвращении войны при любых обстоятельствах:

1. Создание в недрах «Абвера II» секретной организации с целью консолидации антинацистских сил и подготовка к тайным действиям против системы, которые возможны в будущем.

2. Систематическое удаление фанатичных шпионов СД и нацистов из Абвера.

3. Защита лиц, которым угрожают гестапо, СД, НСДАП или Министерство иностранных дел.

4. Отсутствие деятельности «Абвера II» (саботаж) при создании видимости активной работы» (там же)».

После этого уже не вызывают удивления следующие высказывания Бассета: «В лице Канариса у Лондона был не агент, но верный союзник» (там же, с. 206) и «адмирал... более, чем любой другой немец, помог разрушить нацистскую Германию» (там же, с. 323). Поражает и другая информация, сообщённая британским историком: так, с началом Второй Мировой войны «...Канарис обращался к одному генералу за другим с простым заключением: «От Гитлера нужно избавиться!» (там же, с. 201). При этом, ни один из упомянутых генералов – включая и тех, кто не соглашался с Канарисом, – не донёс на него в гестапо. Излишне говорить, что подобное было бы просто немыслимо в сталинском СССР даже в 1938 году – в разгар уничтожения военных – и в середине октября 1941 года – когда сталинский режим едва не рухнул. Я, например, не в силах представить себе начальника Разведупра генерала Голикова, который ездил бы к Шапошникову, Тимошенко и Жукову, убеждая их: «От Сталина надо избавиться!» Если верить всему, написанному Бассетом (а лично я не торопился бы это делать), то может сложиться мнение, что руководитель одной из самых жёстких и эффективных спецслужб Третьего рейха был эдаким «рыцарем без страха и упрёка» и занимался не столько шпионской деятельностью в интересах нацистской Германии, сколько спасением Британской империи (и, соответственно, европейской цивилизации).

Вместе с тем, несмотря на несколько скептическое отношение к столь идеализированному образу старого шпиона (всё наверняка было значительно сложнее), у меня не вызывает сомнений то, что Канарис действительно примерно с конца 30-х был убеждённым врагом нацизма. Он неоднократно сообщал британскому правительству (а также многим другим странам) о планах Гитлера. Например, глава Абвера сообщил противнику о предстоявшей высадке немецких войск в Норвегии и о дате начала операции «Гельб» на Западе. Канарис являлся одним из активных сторонников отстранения Гитлера от власти и несколько раз пытался достичь сепаратного мира с западными союзниками (а также, возможно, с СССР). Подтверждается информация и о том, что адмирал по мере сил старался спасти противников фашизма и подлежавших заключению в концлагерь евреев и поляков. В 1943 году он был смещён со своего поста – фактически за проигранную военной разведкой Рейха шпионскую войну. После покушения на Гитлера в 1944 году Канарис был арестован по подозрению в предательстве, и в апреле 1945 года казнён эсэсовцами. Почему же, несмотря на то, что адмирал совершенно очевидно являлся далеко не самым «отъявленным» германским военным деятелем той поры, в СССР он оказался не «выдающимся борцом с нацизмом», а «коварным провокатором»? Почему, как подсказывает Бассет, «у Москвы... не имелось иллюзий относительно Канариса»? На каком основании «Советы рассматривали его как опаснейшего противника» в то время, как Абвер практически проиграл НКВД и английской разведке вторую половину войны? Откуда в Советском Союзе появилось мнение о том, что «адмирал был « самым опасным разведчиком мира, способным манипулировать международными промышленными и капиталистическими интересами» (там же, с. 273)?