Петр Андреев - Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

Думаю, что человек рассчитан на значительно большее, чем он отдает в повседневной жизни. Резервы человека неограниченны, и закладываются они с раннего детства. Говорят, человек познается в беде. Это истина. За четыре года войны и два года службы в армии каждый из нас повидал многое такое, чего не увидел бы за всю свою сознательную жизнь в других условиях. Кому было легче переносить тяготы войны – людям, избалованным жизнью или уже в детстве познавшим трудности? Кто был добрее и терпимее к своему ближнему – человек, которому экстремальные условия были по плечу, или выбитому из колеи тяжелой фронтовой обстановкой? А все это влияло и на выполнение своих обязанностей, приказов и распоряжений командиров. Конечно, бывают и исключения, но в основном это так.

При отступлении мы целый месяц, день в день, месили болотную грязь в тылу врага, в лесах и болотах Брянщины, без продуктов, одежды и обуви, но я ни разу не слыхал жалоб своих товарищей. Все воспринимали трудности как должное. Можно возразить – скрывали свое настроение. Думаю, что нет. Мы были очень близки друг с другом. Да и у каждого была возможность поискать другой жизни. Уйти можно было в любое время. У нас было – я говорю о своем дивизионе – 32 человека уроженцев Смоленской области и 39 украинцев. Родные места и тех и других были не дальше, чем линия фронта на востоке, если она существовала в то время. Можно было просто уйти, и линию фронта переходить не надо, но никто об этом и подумать не мог. Все мысли были направлены только на одно – как быстрее соединиться со своими и дать бой врагу.

Я уже писал, что мы многое доверяли друг другу. Видно, так человек устроен, что необходимо поговорить о том, что ему дорого. Чаще всего наши разговоры приводили нас в детство, в семью, к родным, к матерям. Даже замкнутые люди открывали свое прошлое и мечты о будущем. Никто никогда не пытался показать себя выше других. И вот какой я сделал в то время вывод: мы все прожили свои детские годы примерно в одних условиях. Труд с раннего детства, голод в большей или меньшей степени, надежда на свои силы и стремление в будущее. Очевидно, это и дало нам потом силы переносить все тяготы войны.

Основной вопрос этой главы – как жили и о чем мечтали дети той далекой довоенной поры? Я остановлюсь на своем детстве и детстве моих братьев. Но примерно то же можно было бы рассказать почти обо всех моих сверстниках-односельчанах.

Мои неграмотные родители (мать не знала ни одной буквы, отец окончил один класс церковно-приходской школы) не изучали методов воспитания детей. Но они твердо знали: чтобы жить, надо работать. Это правило распространялось и на детей. Ребенок, вставший на собственные ноги, уже должен был выполнять посильную работу. В четыре года мы уже пасли кур и теленка, выгоняли в поле на пастбище корову и выполняли любые поручения родителей. В шесть лет мы косили, пололи грядки, сушили и убирали сено, теребили, молотили и мяли лен. В шесть лет я уже пробовал бороновать пашню. Правда, круто повернул лошадь, опрокинул борону и сам чудом не оказался под бороной. Пастьба же скота полностью ложилась на детей. Весной, когда еще не закрыты для выгона скота сенокосные угодья, и осенью, когда сенокос закончен, мы в шесть лет уже зарабатывали свой хлеб, выпасая скот бездетных семей. Платили нам пуд ржи за одну корову за лето.

Можно подумать, ну и что здесь тяжелого, пасти скот? Сиди на кочке, а корова травку щиплет. Какая идиллия! Как знающий эту работу, должен возразить. В то время все крестьяне жили на хуторах. Земельные участки крохотные – 4–6 гектаров вокруг дома да 2–3 гектара сенокоса, расположенного за три километра, среди кустарников. На участке есть пашни под озимыми и яровыми, сенокосы, болота и выгон. Вот на этом выгоне примерно 100 на 100 или 50 на 20 метров надо было пасти скот, и не дай бог, если корова схватит клок травы на сенокосе или на посевах – тут тебе не миновать ремня. Поэтому маленький пастух все время на ногах.

А что стоит подъем! Летом скот выгоняют на пастбище рано, до восхода солнца. Для детей, да и не только детей, в это время самый сладкий сон, а тебя поднимают с теплой постели. Мать поднялась еще раньше, уже подоила корову, наливает в миску молока, смешанного с сывороткой и творогом, и кладет кусок хлеба. Это завтрак. Но какой завтрак, если ты клюешь в тарелку носом. Идем выгонять скот. Утренняя свежесть обжигает холодом, стынут ноги. Еще мучительнее переносишь холод утренней росы. Босые ноги, мокрые до колена штаны, и солнце еще не взошло, чтобы обогреть. Нестерпимо хочется спать. Особенно трудно удержаться ото сна во время восхода солнца. Были случаи, и нередко, что засыпали и были биты. Когда мне было четыре года, а моему старшему брату Сереже шесть лет, у нас в хозяйстве было две коровы и мы пасли их вдвоем. Коровы у нас были распределены, и каждый пас свою, но в эти утренние часы объединялись в кооператив и пасли поочередно. Один следил, а другой садился на кочку, покрытую толстым слоем мха, ноги под себя, и спал некоторое время. Потом менялись ролями. Правда, часов у нас не было, и, я думаю, старший, более сообразительный, обманывал младшего. Когда поднималось солнце, становилось веселее, да и холод уже не мучил. Но все равно было тяжело. Коровы уже поели травы и норовили схватить что-нибудь повкуснее. Поэтому надо было все время бегать по периметру выгона, отгоняя их от запретной зоны. Да и есть хотелось. Чем выше поднималось солнце, тем больше появлялось оводов – злейших врагов скота. Коровы не выдерживали и в конце концов, подняв хвосты и не разбирая дороги, неслись домой. Зная эту их слабость, мы всячески пытались ускорить наступление этого долгожданного момента. Надо было подойти к корове и прожужжать «зы-зы-зы», корова настораживалась, затем поднимала хвост и улепетывала домой. Если она была не одна, за ней бежали и остальные. Иногда родители разгадывали наши проделки и, отшлепав по мягкому месту, снова отправляли пасти, а иногда принимали наши объяснения за истину. Утренний выпас заканчивался. Будет еще вечерний, когда спадет жара, но он проходит значительно легче – спать уже не хочется, нет росы, мокрых штанов и холода.