Дмитрий Зубов - Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг.

Представители разведки, которым по определению полагалось быть крайне осторожными по отношению к получаемой информации, при допросах пленных летчиков всегда проявляли удивительную доверчивость, веря в каждое сказанное ими слово. В итоге получалось, что почти каждый сбитый пилот успел совершить на Восточном фронте лишь два-три боевых вылета, а все свои награды он получил, сражаясь исключительно с англичанами; что экипажи поднимаются в воздух только под страхом расстрела; что на немецких аэродромах готовятся коммунистические восстания и т. д. и т. п. Никто почему-то не задумывался, что все это было естественным желанием пленного хоть как-то облегчить свое положение. А потом все эти данные безо всякой критической оценки и фильтровки отправлялись «наверх».

В данном случае в откровенное вранье поверило даже командование Ленинградского фронта. В частности, «по данным» Крюгера, «викинги» базировалась в Пскове, а «адлеровцы» – в Крестах. Фактически же в это время He-111H и Do-217E из IV/KG100 майора Эдуарда Циммера находились на аэродроме Шартр, во Франции, и входили в состав 3-го воздушного флота, а Ju-88A из II./KG30 майора Пфлюгера – на аэродроме Комизо, на острове Сицилия, и действовали в составе 2-го воздушного флота.

Между тем к началу весны 1-й воздушный флот действительно был усилен. Во второй половине марта в его составе имелись следующие силы:

– на аэродроме Дно – 26 Ju-88A-4 из III./KG1 «Гинденбург» гауптмана Вернера Кантера и 32 He-111H-6 и H-11 из III./KG53 «Легион Кондор» майора Хуберта Мёнха;

– на аэродроме Плескау – 6 He-111H-6/H-14 из штаба KG53 во главе с оберстом Карлом Эдуардом Вильке, 36 He-111H-16 из I./KG53 майора Фрица Покрандта и 23 He-111 H-16 из II./KG53 оберст-лейтенанта Шульц-Мюллензифена;

– на аэродроме Городец, в 24 километрах южнее Луги, – 41 Ju-87D-1/D-3 из III./StG1 майора Петера Грассмана;

– на аэродроме Красногвардейск – 40 FW-190A-4/5 и 4 Bf-109G-2 из I./JG54 майора Ханса Филиппа, а также 40 FW-190A-2/3 из III./JG51 гауптмана Карла Хайнца Шнелла.

Днем бомбардировщики и штурмовики атаковали позиции и тылы советской 55-й армии, а по ночам наносили удары по железнодорожным станциям и перегонам на участках Шлиссельбург – Жихарево – Волховстрой– Тихвин. В ходе налетов 24–25 марта в Волховстрое было разрушено 11 железнодорожных путей, разбито более 100 вагонов и семь паровозов, движение составов полностью парализовало на 12 часов. В Тихвине сильно пострадали станция, пристанционные сооружения, железнодорожные пути и вагоны.

Также в течение месяца немцы совершили 16 налетов непосредственно на Ленинград, сбросив 165 фугасных бомб крупного калибра. Были сильно разрушены энергетические объекты ГЭС № 1, 2 и 5, заводы «Большевик» и имени Ворошилова, международная телефонная станция. Погибли 30 человек, еще 162 получили ранения.

Лейтенант Гилберт Гайзендорфер, служивший в 6-й эскадрилье KG53, позднее рассказывал:

«Некоторое время мы совершали налеты на Ленинград, причем нашей целью были заводы и электростанции на Неве (а отнюдь не «районы города», как утверждал упомянутый Крюгер. – Авт. ).

Русская противовоздушная оборона всегда была крайне сильной. Однако оборона в районе Ленинграда была непревзойденной. Говорили о 120 тяжелых зенитных батареях, причем каждая из них, как правило, имела восемь орудий.

Однажды мы вылетели всей эскадрой, один за другим с короткими интервалами. Участвовал также оберст Вильке, командир эскадры. По расчетам нашей метеослужбы, мы должны были достигнуть цели с наступлением сумерек, но, когда мы прилетели, было еще светло, и, таким образом, ощутили всю впечатляющую мощь подготовившейся обороны. Клубы разрывов зенитных снарядов буквально затемнили до сих пор ясное небо. «Облачность 7 на 10» – как сказали бы на авиационном жаргоне.

Мой штурман Шмауц и я осматривались вокруг. У меня, наверное, было довольно встревоженное лицо, поскольку он сказал: «Герр лейтенант, будет лучше, если вы будете смотреть на приборы!» То, что было, пожалуй, исполнено самых благих намерений, не всегда было правильным. Так, в ходе последующих одиночных ночных налетов на Ленинград надо было не упускать из виду разрывы зенитных снарядов. Наша высота бомбометания находилась между 6000 и 8000 метрами, так высоко, как позволяла наша тяжелая бомбовая нагрузка. Интервалы между отдельными машинами приводили к тому, что все зенитки стреляли по тебе одному. Но налеты должны были продолжаться всю ночь, и каждый экипаж выполнял по два вылета один за другим. Каждый раз это было впечатляющее зрелище. Вспыхивали прожектора, пытаясь захватить нас в перекрестья своих лучей, что в большинстве случаев удавалось, затем следовали разрывы зенитных снарядов, ударные волны от которых иногда заставляли машину вздрагивать. Используя всяческие трюки, чтобы уйти от огня, мы на ощупь искали дорогу к цели. Для ориентировки служила карта 1:25 000. Хорошо узнаваемые многочисленные изгибы Невы оказывали большую помощь в обнаружении цели. Но что было делать, когда разрывы зениток приближались и когда черное облако размером с самолет внезапно появлялось почти перед кабиной и ты пролетал сквозь него с ощущением, что следующий залп должен неизбежно попасть. Еще больший риск был во время захода на цель.