Глеб Бобров: Снайпер в Афгане. Порванные души

Вспоминал покойного отца. С детства он приучал меня к здоровому образу жизни (сейчас бы увидел, как сто грамм сигареткой закусывать надо, прибил бы на хрен!). Каждое утро, как ритуал, мы с ним физзарядку делали. Раз поспорили, что, вытянув в воздух ногу, я простою на другой больше пяти минут. Что там за пари было, уже забылось, помню, что в конце разревелся и проиграл.

Только начал ныть, как он говорит: «Не скули – терпи, солдат!»

Да… Вот он был настоящий солдат. Без фантиков. Ветеран войны. От и До. С января 1942 по самый 1945-й, да плюс вся Японская кампания в составе шестой гвардейской танковой. По 1954-й служил – до инвалидности. Офицер запаса. Одиннадцать боевых медалей и два ордена Красной Звезды. Так послужил Родине, что всего на пятьдесят с небольшим здоровья хватило.

В тот же день вечером пошли гулять, и услышал я потрясший мою детскую душу рассказ о его тезке – царе Леониде и его воинах.

Отец был историком. Когда позже я пойду по его стопам, узнаю, что все, как всегда, было не совсем так. Не столь честно и благородно. Тогда же рассказанный и интерпретированный отцом миф меня буквально очаровал. Он как-то незаметно, но очень интересно расставил акценты, видимо предчувствовал, что недолго ему воспитывать сына.

Его версия была проста: в античную Грецию вторглись персы, и, чтобы дать возможность своим собраться с силами, царь Леонид с тремястами мечами вышел навстречу армии врага. Перекрыл узкий проход в горах и простоял четверо суток, сдерживая орду. Потом нашелся предатель. Персы вышли в тыл к спартанцам, и те с боем отступили. В этом сражении царь Леонид погиб. Уйти с поля славы спартанцы не могли и решили дать последнюю битву. Встали вокруг тела своего царя и выстроили из щитов «черепаху». Персы не решились ради чьего-то упорства терять людей и тупо расстреляли греков из луков. Все погибли. Царь персов Ксеркс восхитился мужеством греков и приказал похоронить их со всеми воинскими почестями. Спартанцы пали в битве, но победили в войне – боевой дух персов был сломлен.

Античная драма – битва при Фермопилах: великий герой, самоотверженные соратники, сильный и благородный противник.

Я, помню, спросил: «А в чем мужество? Почему не кинулись в атаку – не зарубили еще с десяток?» Отец ответил кратко: «Мужество было – стоять…» Вот так вот – стоять. Пусть безнадежно и до смерти, но стоять.

Отец тоже свое отстоял – два с лишним года умирал. Не знаю, какие долги он сжигал на этой земле. Такая смерть любые спишет…

Я ж тем временем валяюсь, как свинья в навозе. Принюхались, правда, уже и матрасы нам не так озонируют, да и портянки, если сапог сутками не снимать, не досаждают. Тут и вертолеты через перевал пробились – поехали…

Прилетели в Кундуз. С пересылки сразу своим ходом быстренько в медсанбат, а там еще быстрей в карантинную палатку. Как зашел, сразу понял: кончилась лафа, да и вообще жизнь.

Пять дедов, десять-пятнадцать остальных и мы, духи, человек под тридцать. Начало веселое. Тем не менее обошлось относительно спокойно, понятно – пахали, что тузики на даче. Впервые близко познакомился с голубой мечтой советского подростка: славными представителями ВДВ. Но тогда, в Кундузе, десантура как-то себя не особо проявила, так, совсем вяло. Ну построили пару раз ночью, ну зарядили кому-то в рожу. Делов… Надо ли было за этим в Кундуз ехать?

Пообжились за пару недель. Работ мало, только за углем ходим да печки топим. Деды задирают, но в меру. Из лечения только одна порция порошка сладенькой глюкозки в день, да если кто пожалуется, дадут таблетку но-шпы или аллохола. Вот интересно: а что, нельзя было все это в полку давать?

Два раза меня осмотрел доктор. По прибытии и перед отправкой. Подавил, потискал под ребром и буркнул под нос: «Свободен!» Оба раза! Хорошо… жить, значит, буду.

Первый раз услышал в кундузском медсанбате байку о том, что вшей у нас разводят специально. Якобы они нужны для нужд медицины. А я, между прочим, совершенно точно знаю, откуда эта сказочка пошла… С третьей палатки!

Рядом с первой, нашей, стояла вторая, совершенно пустая, только деревянный пол и железный двухъярусник. Дальше последняя, третья. Сестра-близнец второй. И вот в ней, в третьей, почему-то всегда висело, вероятно сушилось, солдатское белье. Видимо, из прачечной. Но на улице ноль – плюс пять. Вот оно так и сохло – неделями. И по нему, по этому белью, ходили бэтээры. Строем! Нет – колоннами! Как на парадах. Такого количества вшей в одном месте нигде больше увидеть было невозможно. Да еще таких крупных! Это же все-таки не головная, а бельевая вошь. Мы ее потом у молодых вычисляли по характерному блеску яиц на изнанках швов белья и одежды – так эту тварь практически не видно. Но это уже после лета 83-го, а до того… дембеля на построениях перед отправкой мудя чесали. Вот откуда у этой страшилки ноги растут… А то рассказывали: «Завернешь вошь в кусок теста, испечешь и съешь – наутро с глаз желтизна сойдет!» Или еще лучше: «На секретных заводах вывели такую породу вшей, что за день вражеского солдата досуха высасывают, а плодятся, как атомные мыши!»