Елена Кормилицына - Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара

«Я вижу перед собой новое отечество. Теперь учусь любить его. И чем более позорным оно мне представляется, тем сильнее становится моя любовь к нему. Если я вижу новых людей, то стараюсь определить, немцы ли они. Хотел бы, чтобы моя душа принадлежала отечеству. В мыслях и желаниях страна моя для меня – мать. Не будем закрывать глаза на ее недостатки и упущения. Ведь мы должны любить их, поскольку эти недостатки и упущения – наши. Новый национализм – это будущее Германии, а не реставрация разрушенного прошлого. Что такое национализм? Мы стоим за Германию, так как мы немцы, а Германия – наше отечество, немецкая душа – наша душа, ибо все мы частица немецкой души. Ненавижу болтунов, которые слова "отечество" и "патриотизм" произносят втуне» [15]. Справедливости ради следует заметить, что данное произведение, хотя и писалось между 1921 и 1924 годами, опубликовано было с ведома и под покровительством нацистов лишь в 1929 году. Естественно, что к этому времени текст подвергся редакции со стороны Геббельса и главный герой из мечтателя и юного патриота, для которого национализм имел исключительно абстрактно-идеалистическое значение, превратился в убежденного национал-социалиста, жертвующего своей жизнью в борьбе против французов, оккупировавших Рурскую область.

В отличие от своего литературного альтер эго Геббельс весьма долгое время мог с полным правом считать себя оппозиционером по отношению к национал-социалистическому движению в том виде, в каком его замыслил Адольф Гитлер. Выступая на совещаниях и митингах, он высказывал прямо противоположные Гитлеру суждения, касающиеся большевизма, России и будущего партии; вместе со Штрассерами планировал изменения в партийном уставе, подразумевая, что Гитлеру вот-вот придется отойти от дел: «Мы будем навещать его раз в году и будем с ним очень любезны» [16]. Впоследствии, именно Геббельс станет инициатором того, чтобы «мелкого буржуа Адольфа Гитлера» вообще исключили из партии. Раскол в отношениях между Мюнхеном и северогерманской группировкой Штрассера становился все глубже с каждым месяцем. 14 февраля 1926 года Гитлер и другие партийные деятели, в том числе Геббельс, приняли участие в конференции в Бамберге, где Штрассер и его сторонники очутились почти в полной изоляции. Тем не менее они вступили в полемику с Гитлером и оказались буквально смяты, правда, не доводами, а эмоциями и напором.

Состояние Геббельса на тот момент можно было бы охарактеризовать одним словом – смятение. Ему, привыкшему к аналитическому подходу, было понятно, что Гитлер обходит многие вопросы стороной и говорит вещи, кажущиеся нелепыми. Но как говорит! Наивно было бы предполагать, что человек, привыкший агитировать других, сам сразу и безоговорочно поддался чужой пропаганде. Скорее, он интуитивно почувствовал, за кем сила. Дальнейшие события наглядно продемонстрировали, за кем деньги и за кем, наконец, власть. Уже 5 марта Грегор Штрассер, оказавшийся в меньшинстве, вынужден будет «покаяться», заявив о своем отказе от изменения программы НСДАП. А 10 июня Геббельс напишет в своем дневнике с оттенком снисходительности: «Штрассер подозревает, что я пойду на компромисс с Мюнхеном. Я разубеждаю его в этих глупых выдумках… Д-р Штрассер эмоциональный, симпатичный человек. Пока еще наполовину марксист. Но фанатик. Это уже кое-что… Добродушный, нуждающийся в поддержке… Я его порой очень люблю» [17]. Любви хватило ненадолго. Через два дня в дневнике появится еще одна запись: «Я хотел бы уже, чтобы Гитлер призвал меня в Мюнхен… Все канальи, включая меня…»

В конце марта 1926 года Геббельс был приглашен в Мюнхен для участия в партийном митинге. Его противоречивая натура наконец-то оказалась полностью удовлетворена. Геббельс – расчетливый циник мгновенно учуял запах денег и усмотрел возможности для неограниченного карьерного роста. Геббельс – творческая личность осознал, что вряд ли какая еще обстановка позволит ему найти более полную возможность для самовыражения. Геббельс – неуверенный в себе мечтатель наконец-то нашел то, чего ему всегда не хватало: веру. Ведь в Гитлере харизмы и веры с избытком хватало на всю Германию. Какая именно из этих ипостасей захватила над ним власть в данный конкретный период, сложно сказать. Скорее всего, он наконец-то пришел к гармонии. Оставалось лишь отречься от старых убеждений, даже не отречься, а лишь подкорректировать их. Это было проделано очень быстро и без колебаний. Время критического отношения к вождю НСДАП ушло в прошлое безвозвратно.