Макс Хейстингс: Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Свои консервативные социально-политические взгляды эрцгерцог выражал достаточно энергично. В 1910 году после похорон Эдуарда VII в Лондоне в письме домой он сетовал на невоспитанность большинства государственных правителей и возмущался дерзостью некоторых присутствовавших там политиков, в частности, бывшего президента США Теодора Рузвельта. Франца Фердинанда нередко называют человеком просвещенным. Но и в этом случае он, как и многие королевские особы на рубеже Новейшей истории, был испорчен привилегированным положением, позволяя себе некорректные даже по тогдашним меркам высказывания.

Презирая венгров, он говорил кайзеру: «Эти так называемые благородные, благовоспитанные мадьяры на самом деле отъявленные подлецы, вруны, мошенники и противники династии». Южных славян он считал людьми второго сорта, называя сербов не иначе как «эти свиньи». Лелеял мечту отвоевать для Габсбургской империи Ломбардию и Венецию, отошедшие к Италии уже на его памяти. Побывав в 1891 году в России, Франц Фердинанд заявил, что тамошний абсолютизм должен служить «восхитительным примером» для других. Царя Николая II коробило от несдержанности Франца Фердинанда – особенно в национальных вопросах. Кроме того, и эрцгерцог, и его жена, будучи истовыми католиками, благоволили иезуитам и не терпели масонов, иудеев и либералов. В 1901 году религиозный пыл Софии вдохновил ее возглавить в Вене католический марш, на который вышли две сотни аристократок.

Тем не менее в одном вопросе эрцгерцог все же проявлял миролюбие, расходясь во мнении со многими австрийцами (в том числе начальником Генерального штаба армии генералом Конрадом фон Хетцендорфом), не жалующими Россию и предвкушающими возможность помериться силами с русскими солдатами на поле боя, – он неоднократно повторял, что намерен избежать вооруженного столкновения. Мечтая о «согласии императоров», он писал: «Я никогда не вступлю в войну с Россией. Я готов идти на жертвы, чтобы этого избежать. Война между Австрией и Россией закончится свержением либо династии Романовых, либо Габсбургов – либо обеих династий». Вот выдержка из его письма Берхтольду: «Ваше высокопревосходительство! Не поддавайтесь влиянию Конрада – ни за что! Не поддерживайте его трепотню перед императором. Разумеется, он хочет развязать войну любой ценой, ему на руку любая потасовка, ведущая к завоеванию Сербии и Бог весть к чему еще… Войной он хочет прикрыть неурядицы, в которых есть доля и его вины. Поэтому давайте не будем уподобляться балканским военачальникам. Давайте будем выше подстрекательств. Постоим в стороне, посмотрим, как чернь раскроит друг другу черепа. Было бы непростительным безумием настраивать против себя Россию» {8}.

Франц Фердинанд, не менее кайзера Вильгельма склонный к пылким обличительным речам, все же превосходил его в рассудительности. Будь эрцгерцог жив в момент обострения конфронтации с Россией, он мог бы направить свое влияние на мирное урегулирование. Однако он погиб, отправившись с официальным визитом в одно из самых опасных и неспокойных владений своего августейшего дяди Франца Иосифа. Империя, как форма власти, объединяющая под общим началом обширные территории, единодушно считалась в европейских монархиях вожделенным олицетворением высочайшей силы и могущества. Но если британские и французские колонии располагались далеко за океаном, то у Габсбургов и Романовых подчиненные земли находились прямо под боком. На венгерских монетах чеканилась аббревиатура надписи «Его Апостолическое Величество Франц Иосиф Божьей милостью император Австро-Венгрии, Хорватии, Словении и Далмации». В 1908 году Австро-Венгрия присоединила Боснию и Герцеговину, вызвав тем самым возмущение русских. Бывшие владения Османской империи со смешанным сербско-мусульманским населением состояли в австрийской оккупации с 1878 года – по мандату, изданному Берлинским конгрессом, однако большинство боснийцев яростно противилось подчинению.

В 1913 году иностранный дипломат в отчаянии сетовал на австро-венгров: «Впервые вижу людей, настолько упорствующих в ущемлении собственных интересов!» {9}Для империи, и без того стонущей под гнетом собственных противоречий и недовольства порабощенных малых народов, аннексировать Боснию-Герцеговину было верхом безумия. Однако Франц Иосиф все еще переживал унизительную потерю североитальянских владений вскоре после восшествия на престол и поражение в войне с Пруссией в 1866 году. Обретение новых колоний на Балканах представлялось некой компенсацией, а заодно расстраивало панславистские планы Сербии.